Этой зимой подобное случалось уже не впервые. Бесконечные холодные дни и еще более холодные ночи с пронизывающим, ледяным ветром раз за разом выводили из строя линии электропередач по всему городу, так что иногда жителям приходилось часами сидеть без света. Дарби оставалось только надеяться, что сейчас такого не произойдет. Фонарик она с собой не взяла.
Однако кое-какой свет здесь все-таки был. Прямо напротив по коридору находилась спальня. Дверь была открыта, и Дарби заметила большое эркерное окно, выходившее на Арлинггон-стрит и угол Паблик-гарден. На улице горели фонари, как, впрочем, и огни отеля «Ритц-Карлтон». Должно быть, в отеле имелся резервный генератор… нет, подождите, свет горел и в окнах двух- и трехэтажных домов, вплотную стоявших на противоположной стороне улицы. Очевидно, ураган повредил линии электропередач только на этой стороне. Просто замечательно.
Выглянув из гостиной в коридор, Дарби увидела еще одну открытую дверь. Тусклый прямоугольник света падал из нее на дубовый пол, захватывая и часть стены. Вряд ли в гардеробе, пусть даже он настолько большой, что в него можно войти, есть окна. А для того чтобы изучить содержимое шкатулок с драгоценностями, ей все-таки понадобится фонарик.
У нее был выбор: или ждать здесь, пока не загорится свет, или спуститься вниз и позаимствовать фонарик у Марша, если таковой у него имеется.
Дарби взялась за перила и осторожно направилась вниз по лестнице. Глаза понемногу привыкли к темноте, и окружающие предметы она различала достаточно хорошо.
Скрип половиц наверху заставил ее замереть на месте. Резко развернувшись, с бешено колотящимся сердцем, она всматривалась в глубину холла второго этажа. Никого. Она была одна.
Дарби медленно пошла вверх по лестнице. Из подсознания всплыли воспоминания двадцатилетней давности, когда ей было всего пятнадцать, и она, перегнувшись через перила второго этажа своего дома, смотрела вниз, в полутемную прихожую, уверенная в том, что кто-то неизвестный тайком проник в здание. Здравый смысл подсказывал, что она ведет себя нелепо и смехотворно. Все окна и двери внизу были заперты. Она была одна и в полной безопасности. А потом она увидела, как на перила легла рука в черной перчатке…
Дарби напомнила себе, что она уже не пятнадцатилетняя девчонка, — в конце концов, ей недавно исполнилось тридцать семь, она давно стала взрослой. А скрип, который донесся до нее сверху, был всего лишь тяжким вздохом усталого дома, сражающегося с на удивление холодной зимой.
Тем не менее она не успокоилась. Что-то в этом коридоре было не так. Ей понадобилось несколько секунд, чтобы понять, что именно.
Прямоугольник уличного света, который она видела на полу и стене возле комнаты несколькими минутами ранее, изменился. Он стал у́же — ненамного, но разница все-таки была заметной. Раньше дверь была широко распахнута. Теперь она на три четверти оказалась прикрытой. Внутри кто-то был, она не сомневалась в этом.
Оставался только один выход.
Во рту у нее пересохло, сердце билось так, что готово было выпрыгнуть из груди. Дарби медленно и осторожно вытащила из наплечной кобуры пистолет. Другую руку она сунула в карман куртки. Вынув сотовый телефон, она, не сводя глаз с двери спальни, набрала 911.
— Это Дарби МакКормик из бостонской криминалистической лаборатории. — Она говорила громко и отчетливо. — Я звоню, чтобы сообщить о взломе с проникновением в квартиру по адресу четыре-шесть-два, авеню Коммонвелт. Я хочу, чтобы вы немедленно прислали сюда несколько групп захвата. Пусть они перекроют все выходы.
Сунув телефон обратно в карман, она преодолела оставшиеся ступеньки. Шагнув в холл, она остановилась. Ни звука, ни шороха. Она заговорила, обращаясь в темноту:
— Положите руки за голову и выйдите в холл, медленно и осторожно!
— Я не причиню вам вреда.
В глубоком мужском голосе чувствовался едва заметный акцент — британский или американский, она в этом не очень разбиралась. Голос раздался из комнаты, находящейся дальше по коридору.
— Выйдите в холл с поднятыми руками! — повторила Дарби.
Дверь отворилась, и незнакомец с заложенными за голову руками шагнул в прямоугольник света. И тут же сделал шаг в сторону, чтобы лицо его оставалось в тени. Он был высоким, выше шести футов, и на нем было длинное пальто и черные ботинки.
— А вы намного выше ростом, чем я ожидал, мисс МакКормик.
— Мы знакомы?
— Официально нет.
— Как вас зовут?
— Я пока еще не готов назвать вам свое имя.
— Откуда вы меня знаете?
— Вы же бостонская Эвридика, королева мертвых. Или правильнее будет сказать: королева про́клятых?
Пальто на нем было расстегнуто. И под пиджаком у незнакомца, с левой стороны, Дарби заметила наплечную кобуру.
— Вот что мы сейчас сделаем, — сказала она. — Я хочу, чтобы левой рукой вы достали свое оружие. Одно резкое движение — и до конца жизни вас будут кормить через трубочку.
На руках у мужчины были черные перчатки. Просунув палец под спусковой крючок пистолета, он медленно извлек его из кобуры — неплохая игрушка калибром девять миллиметров — и уронил на пол.
— А теперь толкните его ногой ко мне.
Он повиновался.
— Держите руки за головой и опуститесь на колени. А потом лягте на пол на живот.
— Надеюсь, вы не станете стрелять мне в затылок.
— С чего это вам вдруг пришла в голову подобная мысль?
— Насколько я понимаю, Эмма Гейл была застрелена именно так: получила пулю в затылок.
— Почему вас интересует Эмма Гейл?
— Я мог бы ответить на ваши вопросы, если вы, в свою очередь, ответите на несколько моих.
— Вы не в том положении, чтобы торговаться.
— В таком случае, боюсь, мне придется уйти.
— Это вам не удастся! — Дарби взвела курок и шагнула вперед. — Лицом на пол. Я не собираюсь вас уговаривать.
— В минувший уикенд я видел вас на могиле родителей. Наверное, вы спрашивали совета у своего отца, полицейского-неудачника? Или пытались обрести вдохновение подле своей матери, домохозяйки, вырезательницы купонов.[9]Держу пари, вы приходили к матери. Она ведь хранила массу секретов у себя под фартуком, не так ли?
До слуха Дарби донеслось завывание сирен. Мгновением позже отблески синего и белого заплясали на окнах и стенах.
Держа руки за головой, незнакомец шагнул вперед, в прямоугольник света, падавший из приоткрытой двери спальни. Дарби впервые получила возможность хорошенько разглядеть его лицо, и от неожиданности у нее перехватило дыхание.
