– Теперь понимаешь, почему не годится лавандовый? – спросил он Нуэве. – С этим платком лучше сочетается розовый. Как он выглядит?
– Словно восьмидесятилетняя старуха на стероидах.
– А как мы пройдем мимо копа? – спросил я.
– Ох, и как же мы об этом не подумали! – делано изумился Корица и подмигнул Нуэве.
Он подхватил свой чемоданчик и дважды постучал в дверь. Та распахнулась, Корица вышел, а когда дверь за ним закрылась, Нуэве посмотрел на меня и спросил:
– Ты не потерял мой подарочек?
Я достал из-под подушки ручку-шприц и, сунув ее в ортопедическую туфлю, пошел за Нуэве к выходу.
– А зачем он мне теперь?
Нуэве улыбнулся, не размыкая губ.
– Нет, но зачем ты с таким упорством продолжаешь задавать глупые вопросы?
– Учитель как-то сказал, что глупых вопросов не бывает.
– Твой учитель – идиот.
Нуэве постучал в дверь.
Полицейский исчез. Подкупили? Гример Корица оттащил его на лестницу и вырубил ударом по голове? Этого я не знал, да и не собирался на этом зацикливаться, а просто решил, что скоро все это агентурное дерьмо останется в прошлом.
Я уселся в кресло-каталку, которое стояло возле стены, а Нуэве зажал свою трость под мышкой и покатил меня к лифту.
– Сначала к Сэмюэлу, – напомнил я, когда Нуэве потянулся к кнопке первого этажа.
– Ты настаиваешь?
– Настаиваю.
Сэмюэла к этому времени уже перевели в отдельную палату. Нуэве вошел один. Я сидел в коридоре и слышал, как они о чем-то спорят на повышенных тонах. Иногда через толстую дверь долетали отдельные слова. Пару раз мне показалось, что они упоминают какую-то Софию. Правда, речь могла идти и о софе, но с чего им вдруг спорить о мебели? Сэмюэл называл это имя еще в палате интенсивной терапии, а я тогда подумал, что так зовут его медсестру. А зачем им спорить из-за медсестры? Может, София – женщина из прошлого Сэмюэла и Нуэве пытается использовать это против него. Типа: «Помалкивай, или мы придем за ней». Я попытался представить Сэмюэла с девушкой, но тщетно, как ни старался.
Наконец Нуэве вышел и закатил меня в палату. Сэмюэл сидел у окна с открытой книжкой на коленях.
Мой прикид произвел на него впечатление.
– Глупо выглядишь.
– Это маскировка, Сэмюэл.
– И туфли неправильные, – заметил он, обращаясь к Нуэве. – Надо было лодочки подобрать.
– Я предлагал, – ответил тот. – Мое предложение отклонили.
Он достал из кармана докторского халата длинный белый конверт и положил его на книжку Сэмюэла.
– Что это? – спросил тот.
– Твое выходное пособие, любезность сеньора Кроппа.
Сэмюэл взглянул на чек.
– Я подумал, что ты остановишься на швейцарском банке, – сказал Нуэве.
– Двадцать пять миллионов… – тихо произнес Сэмюэл и посмотрел на меня.
– Так я не знаю, сколько тебе лет, но хочу, чтобы у тебя был миллион на каждый год, пока ты… э-э… не умрешь, – объяснил я.
– Альфред Кропп, – сказал Нуэве, – авантюрист и актуарий.
Сэмюэл толкнул чек ко мне:
– Мне это не нужно.
– Ну разумеется! – пробормотал Нуэве.
– Я не возьму его, Альфред.
– Почему?
Сэмюэл разорвал чек надвое, потом на четвертинки и бросил их себе под ноги.
– Ты пасуешь перед страхом, – сказал он.
– Что ж, сеньор Кропп, твой благородный жест оценили, – подытожил Нуэве. – Машина ждет.
– Альфред, будешь скрываться – проблему не решишь, – сказал Сэмюэл. – Ты плохо все продумал. – Он повернулся к Нуэве. – Оставь нас.
– Я не уйду, – возразил тот.
– Я должен обсудить с ним один вопрос и не собираюсь с тобой пререкаться.
Ироническая улыбка слетела с лица Нуэве.
– Даю тебе пять минут. – Он посмотрел на меня. – Пять минут, Альфред Кропп, или считай, что наш договор аннулирован.
И он ушел, зло постукивая тростью по линолеуму.
Сэмюэл жестом подозвал меня к себе. Когда я подошел, он потянул меня за рукав платья, так что мне пришлось опуститься на одно колено.
Сэмюэл посмотрел мне в глаза и тихо спросил:
– Альфред, ты знаешь, почему я отказался от твоей помощи в палате интенсивной терапии?
– Нет. Но это было глупо.
– Твоя сила дана тебе неспроста, Альфред. Ты в это веришь?
Я немного подумал и ответил:
– Лично мне кажется, что это произошло по чистой случайности.
Сэмюэл опустил огромную ладонь мне на плечо и крепко сжал.
– Ты, Альфред Кропп, – возлюбленный архангела Михаила. Тебя выбрал сам Князь Света. Отвергнешь этот выбор – отвернешься от небес.
Я вспомнил падение со спины демона, вспомнил ощущение тепла и света и то, как чьи-то руки обнимали меня, когда он низвергался вместе со мною в огонь, из тьмы во тьму. И голос, который прошептал: «Любимый».
Я откашлялся и сказал:
– Если это так – а я не говорю, что это так, – но если это все же так, то почему ты не позволил себя исцелить? Видишь, даже ты в это не веришь.
– Я не позволил именно потому, что верю.
– Может, ты больше и не агент, а все равно продолжаешь говорить загадками.
Сэм покачал головой. И я снова подумал, какой он все-таки страшный: обвисшие щеки, черные круги под глазами, землистая кожа, огромные уши.
– Те, кто на тебя покушался, не откажутся от своих намерений только потому, что объект подался в бега. В конце концов тебя найдут, как бы умники из АМПНА тебя ни прятали. Лучше повернись лицом к опасности сейчас, когда выбор времени и места за тобой, а не за ними. А через пару недель я смогу тебе помочь…
Я убрал его руку со своего плеча и встал. Не то чтобы мне хотелось разреветься, меня подмывало врезать по этой физиономии, похожей на морду бладхаунда.
– Но сейчас-то я ни в чем не виноват. Все, чего я хочу, – жить нормальной жизнью. Почему у меня не может быть нормальной жизни? Почему все могут себе это позволить, а я нет? Ты стал Оперативником номер девять добровольно. Это был твой выбор…
– Да. А еще я добровольно стал твоим опекуном, и ты сейчас мне в этом отказываешь.
– Так вот в чем дело! И ты психанул? Ладно, давай уедем вместе. Тебе разрешат. Они на что угодно согласятся ради Печати…
– Я твой опекун, Альфред, пойду я с тобой или нет. И, будучи таковым, должен действовать в твоих интересах. Эти люди, кем бы они ни были, хотят тебе зла. И они будут охотиться, даже если Контора спрячет тебя в самом отдаленном уголке планеты. Ты это понимаешь? Они не остановятся, пока не убьют тебя.
