Марселло Мартинез с женщиной и ребенком.
Сколько времени потребуется журналистам, чтобы выяснить, что женщина – его сбежавшая жена… а ребенок – его собственный?
Немного. Их сходство было очевидным.
Шанна почувствовала злость, даже ярость. Она аккуратно вырвала из газеты страницу, сложила ее в несколько раз и сунула в карман джинсов.
Наверняка Марселло дома. Но где?
Лучше всего начать с его кабинета.
Она позвала Марию. Экономке хватило одного взгляда на хозяйку, чтобы поспешно увести Ники.
– Пойдем, pequena, испечем печенье вместе, да?
Шанна выдавила улыбку.
– Спасибо. – Она потрепала дочку по головке. – Будь умницей. Я скоро приду. Договорились?
– Хорошо.
Кабинет Марселло находился в дальнем конце коридора на первом этаже. Две комнаты перестроили в одну большую, где на одной половине располагался широкий стол, современные компьютеры, ноутбук, необходимая офисная техника. С другой стороны стояли шкафы с книгами, несколько удобных кожаных кресел и столики с лампами.
Очень мужская комната. Шанна вошла, не постучавшись.
Марселло оторвался от компьютерного экрана, заметил блеск в глазах жены, откинулся на спинку стула и посмотрел на Шанну с подозрением.
Одетая в черные джинсы и розовый топ, с волосами, стянутыми в хвост, и почти не накрашенная, она была больше похожа на девочку-подростка. Ее злость так и хотелось превратить в нечто иное.
Шанна всегда умела заинтриговать. Она отличалась от других женщин тем, что не вела никаких игр, пытаясь соблазнить мужчину. Она даже не знала о том, кто он, когда они познакомились. Да и его деньги никогда ее не волновали.
Четыре года назад Марселло не смог остановить Шанну и предотвратить ее отъезд. Он не стал бороться за нее, как ему следовало бы сделать. Не попытался унять боль, которую ей причинили Эстелла и его вдовствующая тетушка, предоставившие Шанне доказательства его измены…
– Хочешь поговорить?
Марселло выглядел чертовски спокойным, сдержанным. Даже, с раздражением отметила Шанна, немного повеселевшим.
Она достала из кармана газетную страницу, раз вернула ее и бросила ему на стол.
– Как ты это объяснишь?
Марселло едва взглянул на листок.
– Уверен, ты достаточно хорошо знаешь испанский, чтобы понять смысл.
– Я не об этом, Марселло.
– А в чем дело, Шанна?
– О воссоединении не может быть и речи. Такого никогда не произойдет, и тебе об этом известно.
– Ты так думаешь?
– Я требую, чтобы ты опроверг статью.
– Нет. Или ты не согласна, что для Ники будет лучше иметь двоих родителей, стабильную полную семью? Или ты считаешь, что лучше затаскать ее из-за опеки по судам в двух разных странах в противоположных концах света?
– А лучше, если родители постоянно ссорятся? Прошу тебя, Марселло.
– Почему ты всегда споришь, Шанна? Ты получишь все, что только можно купить за деньги, оставшись моей женой.
– Ну, теперь еще приплети сюда очень больного старика, которому недолго осталось.
– У Рамона действительно прогрессирующая форма рака, – тихо произнес Марселло. – Процедуры и операции лишь откладывают неизбежное. Врачи говорят, что уже через несколько недель Рамон впадет в кому.
Шанна не могла скрыть шок и искреннее сожаление.
– Мне так жаль. Почему ты ничего не сказал мне?
– Я думал, что сообщил обо всем.
– Ты сказал, что Рамон болен. А он умирает.
– Разве я многого прошу, Шанна?
– А как же Ники? Рамон хочет познакомиться с ней, но ты не думал, как его состояние повлияет на девочку? Она всего лишь ребенок и слишком мала, чтобы видеть, как может разрушить человека болезнь.
– Меня это беспокоило. Сейчас Рамон некоторое время может сидеть в кресле. Он выглядит старым и слабым, но не смертельно больным. Ты сама увидишь.
– Дай слово, что позволишь мне самой решить, когда Ники может встретиться с Рамоном.
– Хорошо, я обещаю тебе. А наше воссоединение? Ты согласна хотя бы сделать вид, что мы снова вместе – ради Рамона?
Шанна почувствовала, что попалась в ловушку. И все же это казалось такой мелочью – притвориться на время любящей женой ради успокоения больного человека. Позволить ему поверить… во что? Что его любимый внук помирился с женой? Но разве Шанна не может сделать Рамону такой подарок? Ведь он единственный, кто хорошо относился к ней.
– Ты ничего не забыл? – спросила, наконец, Шанна.
Марселло не стал притворяться, что не понял, о чем она.
– Мы скажем Ники, что я ее отец перед тем как идти к Рамону.
– И когда это будет?
Марселло посмотрел на часы.
– В одиннадцать.
Через час?!
– Что?
– Ты слышала.
Разъяренная Шанна схватила статью и бросила в лицо Марселло.
Но промахнулась. Марселло медленно поднялся из-за стола. В комнате повисло напряжение. Шанна словно приросла к полу. Она не могла произнести ни слова, в горле будто застрял комок.
Мужчина взял ее за подбородок. Его глаза потемнели, в них отражалась злость.
– Ты играешь с огнем, дорогуша, и рискуешь обжечься. – Марселло провел пальцем по ее пересохшим губам. Предательская дрожь пробежала по телу Шанны. – Столько эмоций. Почему, как ты думаешь?
– Потому что я тебя ненавижу.
– Ненависть лучше, чем безразличие. – Его палец остановился на ее нижней губе. – Проведем эксперимент? – Рука скользнула ниже, к шее Шанны, потом легла на ее грудь.
Она почувствовала, как от его прикосновения затвердели соски, и возненавидела себя за такую предательскую реакцию.
– Пусти меня.
– Но мы еще не закончили, – промурлыкал Марселло.
Он завладел ее губами и целовал так горячо, что комната закружилась вокруг Шанны.
Она не заметила, как его рука скользнула под ее топ, лаская грудь, не слышала, как он расстегнул молнию джинсов.
А потом было уже слишком поздно протестовать. Его рука проскользнула в ее трусики, проникая в самые потаенные уголки тела. Марселло ласкал ее там, где ей больше всего этого хотелось. Нет, Шанна хотела большего… Его ласки становились все смелее. Она сходила с ума от удовольствия, когда он доставлял ей неземное наслаждение, поднимая на вершину блаженства.
