Я морщусь.
– Как вы думаете, в чем проблема?
Я пожимаю плечами:
– Наверное, я просто ошеломлен происходящим.
Она кивает и затем, словно пытаясь еще больше унизить меня, протягивает руку, тыкает в него пальцем, потом обхватывает указательным и большим пальцами, приподнимает, удерживает в таком положении секунду и отпускает, позволяя упасть. Мне хочется заползти в какую-нибудь нору.
Ее лоб прорезает складка:
– Ну, и каков план?
– Прошу прощения?
– Мы должны это сделать. Что вы предлагаете?
Еще никогда женщина не смотрела на мое мужское достоинство так, словно это змея на тарелке, и я ни разу в жизни не обсуждал эту часть своего тела, глядя на нее.
– Может, просто плюнем? – отвечаю я.
В глазах Джинни внезапно мелькает страх. Она начинает учащенно дышать, как при гипервентиляции. Я кладу руку Кидвелл на плечо:
– Эй, расслабьтесь. Я могу сказать им, что все прошло как надо, и дело с концом.
Она качает головой.
– Вы не понимаете. Я заключила соглашение. Вы должны это сделать!
Я опускаю взгляд и мысленно проклинаю свой член.
– Секундочку, – говорит Джинни.
Она выходит из комнаты и вскоре возвращается с маленькой бутылочкой воды и таблеткой.
– Вот. Выпейте.
– Что это? Виагра?
– Нет.
Я разглядываю маленькую таблетку у себя на ладони:
– Это безопасно?
– Одна таблетка безопасна. Шесть вызывают привыкание.
– Она мне поможет?
– Не повредит.
Я смотрю в необыкновенные глаза Джинни:
– У вас какие-то неприятности?
– Пожалуйста, примите таблетку.
Я глотаю ее, запиваю водой и ставлю стакан на столик.
– Что должно произойти?
– Ложитесь и расслабьтесь. Я включу музыку, а дальше посмотрим.
– Звучит неплохо.
Вероятно, прошло какое-то время. Я этого не понял, но, наверное, что-то произошло, поскольку вдруг почувствовал, что Джинни Кидвелл хлещет меня по щекам и сыплет ругательствами…
Нет, постойте. Все было не так.
Я трясу головой, пытаясь стряхнуть окутавший меня туман. Теперь я понимаю, что она ударила всего один раз, легонько, и сказала:
– Сосредоточьтесь, Бадди!
– Что случилось?
– Вы очнулись?
– Долго я был в отключке?
– Пару минут.
– Мне очень жаль.
– Ерунда. Эй, у меня есть идея! – радостно заявляет Джинни. – Вы когда-нибудь играли на сцене?
– То есть в спектакле?
– Да.
– В общем, нет.
– Тогда позвольте вам кое-что объяснить.
– Давайте.
– Вам известно, что в фильмах, где я снималась, были любовные сцены, так?
– Да.
– Так вот, у меня есть муж, а актеры женаты, и мы все знаем об этом, но для убедительности фильма мы делаем вид, что не состоим в браке.
– В этом есть смысл.
– Точно, и еще: Лисси не в курсе, где вы сейчас находитесь. Через два часа наши жизни войдут в обычную колею, как до этой встречи. Лисси не узнает о произошедшем, а если и прознала бы, то все равно не поверила.
– Верно.
– Я делаю вам подарок, Бадди. Самый ценный подарок, который только могу преподнести мужчине.
Я киваю.
– Есть еще одна вещь, – прибавляет Джинни.
– Что именно?
– Мы уже видели друг друга без одежды, и поэтому все остальное не так уж важно.
Я разглядываю обнаженное тело Кидвелл.
– У меня есть другая идея, – говорит она.
Я жду.
– Думаю, вам поможет, если я покажу свое тело в таком ракурсе, какой никогда не появлялся на экране, – произносит девушка и показывает.
Две минуты спустя – а это означает, что наши любовные отношения длились не больше половины минуты, – мы болтаем о съемках фильмов, блузке и сандалиях Джинни Кидвелл, о том, как ей приходится нелегко, когда камеры вечно направлены в лицо, а при появлении актрисы люди начинают кричать и толкаться. Когда девушка говорит, ее грудь вздымается и опускается, меня завораживает такая нежная прелесть, и Джинни – да будет благословенно ее доброе сердце – позволяет ласкать себя… и на этот раз я не ударяю в грязь лицом!
Вот наш второй час вдвоем подходит к концу, и у меня такое чувство, что мы знакомы всю жизнь. Мы лежим на кровати Джинни, смотрим друг другу в глаза, и, похоже, она готова расплакаться.
– Я так жалею, – говорит Джинни Кидвелл.
– Жалеешь? О чем?
– О своем поступке.
– Ты имеешь в виду таблетку?
Она гладит меня по щеке.
– Ты и вправду очень милый, Бадди. Я просто… Это… – О, боже! – вдруг вскрикивает она. – Чуть не забыла!
Джинни соскальзывает с кровати и идет к гардеробной. Я впервые вижу Кидвелл со спины, и она кажется совсем другой. Очень хрупкой. Позвонки торчат, как шерсть на спине родезийского риджбека. Я видел обнаженную спину актрисы на церемонии вручения «Оскара», но здесь, в реальности, она как будто принадлежит другому человеку. Джинни спотыкается и едва не падает на стену. Я сажусь, готовый прийти на помощь, если она вдруг лишится чувств, однако Кидвелл удается удержаться на ногах и ухватиться за дверь гардеробной.
– Всё в порядке? – спрашиваю я.
Она смеется:
– Я ужасно неуклюжая. Обещай, что никому не расскажешь.
Дыхание у девушки поверхностное и неровное, и я задумываюсь, не было ли оно таким все время, а я просто не заметил этого, ошеломленный происходящим.
– Вот, – говорит Джинни и делает два шага внутрь гардеробной, после чего берет с пола портфель и приносит мне. – Твои деньги.
Глава 17
Я в лимузине с Томасом Джефферсоном, и мы возвращаемся в аэропорт. Он барабанит пальцами по подлокотнику.
– Джинни заплатила мне миллион долларов из своих денег? – спрашиваю я.
– Похоже на то, – отвечает Джефферсон.
Мы молчим. Стук становится громче, как будто Джефферсон полностью поглощен задачей барабанить пальцами по подлокотнику с максимально возможной скоростью. Он озабочен, раздражен и, скорее всего, зол, что совсем не вяжется с тем спокойным, уверенным в себе бизнесменом, каким он казался в момент нашего столкновения в банке.
