Ознакомительная версия. Доступно 15 страниц из 74
– Селестина! – говорит он, едва Тина открывает ему дверь. Он сверкает мне идеальными белыми зубами, распахивает руки, словно крылья, вот-вот взлетит. Я бросаюсь в открытые мне объятия, и он обхватывает меня обеими руками, обволакивает красным плащом. Я под защитой. В красном коконе. Все будет хорошо. Боско меня спасет. Он не допустит, чтобы все это слишком далеко зашло.
Когда он прижимает меня к себе, я чувствую щекой выпуклую вышивку. Я утыкаюсь лицом прямо в герб и девиз Трибунала: «Ревнители идеала».
Он поцеловал меня в макушку и отпустил.
– Так, сядем и все обсудим, Селестина! – Он пронзает меня своим знаменитым строгим взглядом, и, как и прежде по телевизору, это выражение лица кажется мне искусственным, мультяшным – совсем не тот человек, которого я привыкла видеть в домашней обстановке.
Я удерживаю губы, не даю им расплыться в нервозной улыбке. Только засмеяться сейчас и не хватало.
– Тебе предстоит в ближайшие дни пройти нелегкие испытания, но мы справимся. Ясно?
Он бросает взгляд на моего отца, который на глазах осунулся, и я впервые задумываюсь, что же он скажет коллегам, как будет руководить студией, если главной новостью окажется суд над его родной дочерью?
Я киваю.
– Будешь слушаться и делать так, как я скажу.
Я снова киваю, изо всех сил.
– Она все сделает! – Мама выпрямляется и чеканит слова.
Боско ждет моего ответа.
– Я буду слушаться.
– Хорошо. Так. – Он вынимает планшет, быстро перелистывает, просматривает какие-то документы. – Эта глупость в автобусе, – вздыхает он, покачивая головой. – Арт мне все рассказал.
Меня его слова не удивили. Выбора у Арта не было, и теперь я глубоко сожалею о том, как мой поступок отразится на всех близких. Арт конечно же рассказал ему всю правду, Арт не стал бы лгать отцу, даже чтобы спасти меня, – или? Я вдруг засомневалась, что и как следует рассказывать Боско, тем более после того, как родители велели мне солгать.
– К сожалению, уже выискались люди, которые хотят использовать твои отношения с Артом, чтобы дискредитировать и подорвать работу Трибунала. Жалкое меньшинство, разумеется. Но ты можешь стать пешкой в их игре, Селестина. – Он оглядывается на моих родителей, затем снова смотрит на меня. – Крайне неудачный момент, учитывая вердикт, только что вынесенный Джимми Чайлду: меня уже упрекают в излишней снисходительности. Но ты, Селестина, ты же всегда была самой верной моей сторонницей. С тобой все обойдется.
Я улыбаюсь, успокаиваясь.
– У меня при себе записи, но я хочу, чтобы ты сама рассказала мне, как это произошло.
Знать бы, в какую форму облек свой рассказ Арт, но мне все равно придется рассказать все как было, только бы на Арта не навлечь беду. В конце концов, в автобусе ехало еще тридцать человек, их показания в точности совпадут. От меня требуется лишь добавить, что я поступила неправильно, признаю. Это ведь нетрудно сказать.
– Две женщины сидели на местах для Заклейменных. У одной сломана нога, она села там, чтобы удобнее вытянуть ногу, а вторая – ее приятельница. Потом в автобус вошел старик с Клеймом. Сесть ему было некуда. Он закашлялся. Еле стоял. Ему становилось все хуже и хуже. Я попросила ту леди, у которой нога не сломана…
– Маргарет! – подсказал Боско. Он подозрительно щурился, взгляд его метался от моих глаз к губам, впиваясь в каждое слово, анализируя едва заметные выражения лица, каждый жест. Я постаралась полностью сосредоточиться на своей истории.
– Да, Маргарет. Я попросила ее пересесть, чтобы тот старик мог занять это место.
– Зачем?
– Потому что…
– Потому что он мешал другим пассажирам, – быстро перебил он. – Потому что отвратительный заразный кашель этого Заклейменного старика опасен для нормальных пассажиров, и ты беспокоилась о них и о себе.
Я открыла рот, но молчала, не зная, что дальше говорить. Оглянулась на маму с папой. Мама преспокойно кивнула, у папы вновь забегали на скулах желваки, взгляд налитых кровью глаз уперся в стол. Я не знала, что говорить дальше. К такому я не была готова.
– Продолжай! – потребовал Боско.
– Ну вот, они отказались пересесть, а потом я спросила, нет ли врача…
– Чтобы помешать распространению этой мерзкой инфекции, – вновь подсказал он. – Ты заботилась о пассажирах автобуса. Хотела уберечь их от угрозы, которую представлял собой Заклейменный.
Я смолкла.
– Продолжай!
– Потом я попросила водителя остановиться.
– Зачем?
– Чтобы помочь…
– Чтобы вывести его из автобуса! – рявкнул он. – Избавиться от него. Сколько можно загрязнять воздух, которым дышат все пассажиры? Да ты у нас настоящий герой. Вот во что все теперь будут верить. Уже два часа Пиа рассказывает стране эту историю. Возле замка собираются люди посмотреть на тебя – на свою героиню, которая защищает нормальных людей от Заклейменных.
У меня отвисла челюсть. Я уставилась на папу, теперь-то я понимаю, почему он так истерзан. Все утро сочинял этот сюжет?
– Но остается одна проблема, – продолжает Боско. – Ты усадила его на сиденье на нормальных. И вот тут мы с коллегами никак не может прийти к общему мнению, хотя я бился с ними целый час. Эту подробность мы пока не сообщали Пиа, однако найдется с дюжину пассажиров того автобуса, которые явятся с показаниями. Может быть, кто-то даже заснял всю сцену.
Он снова бросил взгляд на отца, и тот кивнул в ответ. Да, он уже получил ролик, видео, заснятое кем-то из пассажиров на телефон и пересланное прямиком в новостную студию. Папа, наверное, все утро бьется, чтобы ролик не пустили в эфир. Он прекрасно понимает, что произойдет, если его увидят.
– Как ты догадываешься, твой отец позаботится, чтобы съемка не попала в эфир. – Почему-то это прозвучало словно угроза.
– Я сказал: сделаю все, что в моих силах, – говорит отец, решительно глядя в глаза Боско.
И Боско тоже смотрит ему в глаза, они словно меряются силами.
Мама кашлянула, чтобы прервать этот поединок.
– Итак, – говорит Боско. – Выслушав твои показания, я заявлю, что обвинение необоснованно и несправедливо, ведь человека, действовавшего в интересах Трибунала, невозможно приговорить к жизни с Клеймом. Но мои коллеги-судьи спорят и со мной, и друг с другом. На данный момент судья Джексон, который обычно мыслит вполне здраво, рассматривает твой поступок как моральную ошибку и настаивает на Клейме. Судья Санчес считает, что ты помогала и способствовала Заклейменному, а это уголовное преступление, за которое полагается тюремный срок.
Я слышу, как резко вдохнула мама. Папа никак не реагирует. Должно быть, уже знает.
– Как тебе известно, минимальный срок заключения за помощь Заклейменному составляет полтора года, а учитывая, что это произошло публично, на глазах нескольких десятков человек, наказание должно быть более строгим. Мы спорили без конца, – он вздохнул, и я почувствовала его усталость, искреннее огорчение тем, как все неудачно складывается. – И мы сошлись на трех годах. Через два года и два месяца – досрочное освобождение.
Ознакомительная версия. Доступно 15 страниц из 74
