Ознакомительная версия. Доступно 10 страниц из 47
– Мне не довелось летать, но тебе, может быть, удастся взлететь, Такэно, – с добродушной улыбкой произнес Сотоба, а улыбка редко появлялась на его лице.
* * *
Настала ночь. Такэно сидел в комнате, которую они занимали с Йокой, и ждал свою жену. В углу лежали соломенные матрасы, сверху волосяные, а на них была разобрана постель. Вряд ли Йока спит на таком пышном ложе, подумал Такэно, она приготовила эту постель специально для него, для своего мужа. В комнате есть все для того, чтобы он чувствовал себя удобно: мягкие подушки для сидения, большой веер, чтобы спасаться от духоты, тонкий шелковый халат, дающий прохладу телу; на столике был выставлен полупрозрачный кувшин со сливовым вином, рядом на серебреном подносе лежали искусно скрученные рулеты из сладкого риса с фруктами.
После годичного пребывания в школе для воинов, в обстановке самой простой и суровой, Такэно даже испытывал неловкость от всей этой роскоши, но ему было приятно, что Йока так о нем позаботилась.
Ожидание ее прихода становилось невыносимым. Сердце Такэно билось так же сильно, как днем, когда он высматривал Йоку на веранде дома. Но вот послышались ее быстрые шаги; отодвинулась бумажная дверь, Йока вошла в комнату.
Она успела переодеться: на ней был тот самый наряд, в котором она стала женой Такэно – длинный голубой халат, перепоясанный широким красным поясом с узором из золотых цветов, и синяя накидка от плеч до щиколоток, расписанная белоснежными облаками. Густые черные волосы Йоки, как и тогда, были собраны в пучок и заколоты двумя деревянными спицами; и на лице ее по-прежнему не было ни пудры, ни румян, ни белил, потому что ее прекрасное юное лицо не нуждалось в них.
Больше всего на свете Такэно хотел бы обнять и расцеловать свою жену, которую он так любил и по которой он так соскучился, но даже наедине мужу и жене не следовало нарушать любовный обычай, обязательный для супругов. Их близость могла быть смелой, разнообразной, неожиданной, – тут не существовало никаких запретов, потому что боги даровали людям счастье телесной любви из великой милости к ним, дабы могли они почувствовать высшее блаженство, доступное лишь самим богам. Но обычай любовных отношений был незыблемым и неизменным: кипящая вода только потому и может кипеть, что она заключена в прочный несгораемый котел, – это слышал от взрослых каждый ребенок, впервые заинтересовавшийся вопросами любви.
Знали это и Такэно с Йокой, поэтому Такэно не бросился к молодой жене и не заключил ее в объятия, но продолжал сидеть, будто в задумчивости, а Йока, несколько раз поклонившись мужу, налила вина в маленький стаканчик и поднесла его Такэно.
Такэно, не глядя на нее, взял стакан и мелкими глотками выпил вино. Йока стояла и ждала.
– Хорошее вино, – одобрительно сказал он.
– Его изготовил дедушка Сотоба, – пояснила Йока, продолжая стоять.
Она подала поднос со сладкими рисовыми рулетами. Такэно съел два из них и благодарственно кивнул головой:
– Хорошие пирожные.
– Я сама их готовила, – сказала Йока, смущаясь от того, что ей приходится быть нескромной.
– Хорошие пирожные, – повторил Такэно и благосклонно махнул ей рукой:
– Присаживайся.
– Спасибо, мой господин.
Йока трижды поклонилась ему и опустилась на колени напротив него.
– Налей себе, – сказал Такэно.
Йока взяла кувшин и налила вино вначале мужу, а потом себе. Затем, дождавшись, когда он сделает глоток, пригубила из своего стакана.
– Ты получила мое последнее письмо? – спросил Такэно. – То, которое я отправил весной?
– Да, мой господин.
– Я не успел написать всё что хотел. А хотел я больше написать о тебе, о том, как ты красива. Вечерами, когда зажигались звезды, и серебристый свет луны ласкал темную синеву неба, я вспоминал тебя. Твоя красота выше всех красот земли, как луна выше земной тверди. Как сказано поэтом:
Мне показалось:
Твое лицо прекрасно,
Как луны восход.
Я разговаривал с тобой, я видел тебя во сне. Твои глаза сияли, твои дивные волосы были распущены, твоя шея была открыта – ты была очень красивой, и я восхищался тобой и тосковал по тебе.
О, моя Йока, твое тело подобно стройной иве; твое лицо – ясная луна, твои волосы – бархат ночного неба! О, Йока, если бы я нашел слова, достойные твоей красоты! Но мой косный язык не способен на это: надо быть величайшим поэтом на земле для того чтобы рассказать о том, как ты прекрасна!
– Мой милый, мой Такэно, и я скучала по тебе, – отвечала Йока. – Я бы хотела быть с тобою всегда, каждое мгновение, а мы были вместе так мало, став мужем и женой!.. И я часто плакала, вспоминая тебя, – рукава моих одежд были мокрыми. Но я утешалась тем, что наша любовь – вечная. Помнишь ли, что писал господин Киехара:
Рукава влажны
От наших слез, но
Любовь будет жить вечно,
Пока волны не зальют сосен
На самой высокой горе…
Я люблю тебя, муж мой; моя душа всегда будет с тобой, – и на этом, и на том свете.
– Моя Йока, – Такэно провел кончиками пальцев по ее ладони. – А кстати, я в долгу перед тобою.
Йока вопросительно посмотрела на Такэно.
– Я ничего не подарил тебе на свадьбу. Но я хочу вернуть долг; вот мой подарок.
Он отдал Йоке приготовленный сверток.
– Благодарю вас, мой господин, – сказала она, приняв подарок обеими руками, и несколько раз поклонилась, как было принято по обычаю.
– Погляди, что там, – произнес Такэно.
– Что бы там ни было, я счастлива, – ведь это подарок от вас!
– Разверни и посмотри.
Йока подчинилась; из свертка выпало колье с драгоценными камнями.
– Ах! – Йока испуганно замерла, не смея притронуться к дорогой вещи.
– Бери, это тебе, – засмеялся Такэно.
– Великие боги, откуда это? Только богатые женщины носят такие вещи, – робко проговорила Йока.
– Бери, бери. Мой свадебный подарок. Я купил его на деньги, которые подарил мне наш господин, князь. Надень, прошу тебя.
Йока нерешительно надела колье на шею.
– О, как оно тебе идет! – восторженно воскликнул Такэно.
Йока нагнулась и поцеловала руку Такэно.
– Благодарю вас, мой господин.
Не в силах более сдерживаться, Такэно обнял Йоку.
– Смотри, лунный луч проник сквозь щель в окне и упал на нашу постель. Значит, луна взошла, и настало время любви. Пойдем же на наше ложе, моя любимая, моя Йока!
– Да, мой господин, – нежно промолвила она.
Полевой цветок в лучах заката
Далекая снежная гора подпирала небо на горизонте. На нее можно было смотреть часами: отрешенность, приходящая при этом созерцании, освобождала душу от суетности земной жизни.
Ознакомительная версия. Доступно 10 страниц из 47
