Книга Подпольные девочки Кабула. История афганок, которые живут в мужском обличье - Дженни Нордберг

Доктор Фарейба

Тем, кто добирается сюда, повезло.

Чаще всего обещание новой жизни приезжает на машине. Плохая гидравлика и ухабистая дорога заставляют глубоко беременных пациенток под светло-голубыми бурками трястись на задних сиденьях видавших виды «тойот королла». Знак на воротах изображает перечеркнутый автомат: вход с оружием воспрещен. На это правило всем наплевать, как и почти повсюду в Афганистане. Охранники, которые наблюдают, как машина скатывается вниз по склону холма, кивают, чтобы распахнулись стальные створки. За ними обнаруживается двухэтажное здание, где горстка врачей работает посменно в медицинской клинике, единственной на всю контролируемую в основном Талибаном территорию, где проживает 32 тысячи человек. Некоторые пациенты – кочевники; большинство – из бедных сельских семей.

В здешнем родильном отделении, согласно отчетам клиники, в среднем рождается 166 новых афганцев в месяц. Клиника расположена посередине плоского и тихого плато в провинции Вардак, примерно в часе езды от Кабула. Правда, тихим оно бывает в хороший день: в нескольких милях к северу от больницы находится американская военная база – главная мишень для ракетных атак инсургентов, поскольку всякое сопротивление иностранным войскам дублируется. Боевики-инсургенты целятся в иностранного врага с нескольких разных точек, и больница оказывается между ними и их мишенью. Выпущенные в воздух ракеты взлетают по дуге в небо над маленькой клиникой и часто приземляются прямо за ее территорией. Временами случается недолет, и снаряды бьют прямо в больницу.

Термальные камеры беспилотников жужжат в небе над головой, пытаясь обнаружить ракеты, пока они еще на земле, нередко водруженные на наскоро наваленные кучи камней и палок, подключенные к аккумуляторам и таймерам. Если оператор замечает что-то, представляющее интерес, на упреждающую атаку может быть отряжен ударный вертолет, вооруженный автоматическим оружием, ракетами и снарядами.

Независимо от того, кто и кого старается убить, усилия врачей внутри клиники в основном лихорадочно вращаются вокруг жизни. Никто не станет спрашивать пациентов, к какой семье или клану те принадлежат или с кем сражались за воротами больницы. Здесь заботятся о каждом изможденном, с запавшими глазами ребенке, внутрь приглашают каждую беременную женщину. Мужчины будут ждать снаружи, рядами рассевшись на скамьях вдоль желтой каменной стены на фоне заснеженных гор, в то время как в больнице решается судьба их семей. Большинство одето в типичную деревенскую одежду, состоящую из белых хлопчатобумажных брюк, кафтанов и закрученных тюрбанов, с открытыми сандалиями или пластиковыми тапочками-сланцами, даже в самую ледяную зиму.

Внутри же смуглые, раскрашенные хной руки стягивают с тел и лиц бурки, хиджабы и платки. Эти руки часто выглядят старше, чем лица под одеждой – лица с нежными щеками и глазами, еще не обведенными морщинами. Некоторые будущие матери сами лишь достигли подросткового возраста. Каждые несколько часов старания какой-нибудь женщины родить сына завершаются здесь, внутри отделанной белым кафелем палаты, где три гинекологических кресла покрыты черными пластиковыми мешками. Младенец мужского пола – это победа, успех. Младенец женского пола – унижение, неудача. Мальчик – бача, так называют ребенка-сына. Девочка – «другая», дохтар. Дочь.

Женщину, которая возвращается домой с сыном, могут чествовать церемонией нашрах, во время которой играет музыка и возносятся молитвы. Гостей будут обильно кормить и поить. Новоиспеченной матери преподнесут подарки: дюжину кур или несколько фунтов сливочного масла, чтобы помочь ей кормить грудью своего маленького сына – пусть тот растет здоровым и сильным. Она получает более высокий статус среди женщин. Та, что способна рожать сыновей, – успешная, достойная зависти женщина; она – воплощение удачи и образа хорошей жены.

Если же рождается дочь, молодая мать нередко покидает родильное отделение в слезах. Она вернется в свою деревню с опущенной от стыда головой, и, возможно, ее станут высмеивать родственники и соседи. Ей могут несколько дней отказывать в пище. Муж может избить жену и выгнать из дому, и ей придется спать вместе со скотиной – в качестве наказания за то, что принесла в семью еще одно бремя – дочь. А если у матери новорожденной уже есть несколько дочерей, над ее мужем станут потешаться как над слабаком, с которым отказывается сотрудничать природа, называя его мада пошт. Перевод: «тот, чья женщина родит только девочек».

Один ребенок рождается с обещанием будущей собственности, и целый мир ждет его за порогом. Другая рождается с единственным активом, который надлежит строго блюсти и контролировать: со способностью когда-нибудь родить собственных сыновей. Она, как и ее мать до нее, явилась на свет в стране, которую ООН называет худшим местом в мире из всех, где можно родиться{34}. И самым опасным местом для тех, кто родился женщиной{35}.

– Мы – пуштуны. Нам необходим сын.

Доктор Фарейба подчеркнуто произносит каждое слово на корявом, неправильном английском. Даже иностранцу нетрудно понять этот фундаментальный факт, касающийся ее страны. Как и у многих здешних женщин, ее обветренное лицо не выдает истинного возраста, да и она сама точного числа своих лет не называет. Зато с удовольствием говорит обо всем прочем, выражая свои мысли краткими, напористыми тирадами, причем один уголок ее губ постоянно ползет кверху в усмешке. Она провела меня через черный ход в пахнущую дезинфекцией, бедноватую больницу, чтобы просветить насчет потребности в сыновьях, предварительно заручившись моим обещанием, что я не стану пытаться разговаривать ни с одним из мужей, ждущих снаружи, поскольку это может оповестить их о присутствии иностранки и навлечь на больницу опасность.