— Что самое главное?
Пирс придвинулся ближе, он ждал ответа, участливо заглядывал в глаза. Она старательно отводила взгляд. Но теперь у нее не оставалось выбора — вот перед ней его лицо. Глаза все такие же, новых морщинок не появилось, нос не сломан. То же самое лицо, рядом с которым она просыпалась в течение шести месяцев.
— Тебе вредно курить. Вот что самое главное.
— Ну, это не новость, Сэди. Думаю, я это и раньше знал. А как ты сама-то?
— Нормально, нормально. — Она вымученно улыбнулась и сделала шаг назад. — Я подумала: надо тебе сказать, вот и все.
— Как думаешь, мы расскажем другим, что курение — вред, или это будет наша маленькая тайна?
Не красней, сказала она себе, чувствуя, как краска заливает лицо.
— И давно ты играешь в футбол?
— Что?
— У тебя в руке мяч. Я подумал, наверно, это твой, иначе бы ты его так не прижимала.
— Это для друга.
— Для друга? В каком смысле друга?
Ей надо бы сказать — «для личного» или «очень близкого». Он только того и ждал. Сказать Пирсу, что помолвлена с бразильским нападающим, которого перекупил «Манчестер юнайтед».
— Друга одной моей подруги.
— А… А вообще, может, как-нибудь встретимся после работы, выпьем кофе?
Вынув из кармана электронный блокнот, Пирс принялся просматривать сообщения.
— У меня будет несколько свободных дней на следующей неделе — нет, через неделю — тогда и сходим, ладно? Будем держать связь!
«Как это? Как добрые друзья? — удивилась про себя Сэди. — У меня та же работа, квартира пополам с братом, никаких сердечных привязанностей, а у тебя — новая должность, новая подружка; записная книжка пестрит от деловых встреч и заданий? Не думаю, что это будет хорошо».
— Надо подумать, — сказала она.
— Я позвоню. Ты все еще у «Харви и Таннер»?
— Да.
— Отлично.
— Отлично.
Ужасно. Отвратительно. Хуже быть не может.
— Ну, я пошел. Пока!
— Пока.
Пошел ты к черту! Оставь меня в покое. Иди обкуривайся своими сигаретами. Я тебя ненавижу. Чашка кофе через неделю. Как выкрутился!
Она смотрела ему вслед — вот он вышел на улицу, повернул направо. При ходьбе он сильно размахивал руками, словно рассекая воздушные волны.
Очнувшись и заставив себя выйти из магазина, Сэди попыталась привести в порядок мысли. Она не упала в обморок, не распростерлась на земле у его ног и вообще не выказала никаких признаков потрясения. Может, она вела себя не наилучшим образом, но в данных обстоятельствах справилась с заданием вполне сносно. Есть чему порадоваться. Могло быть хуже.
Почему он вернулся? — задумалась она и замедлила шаг. Почему не остался в Манчестере?
Не надо о нем думать. Неважно, почему он вернулся. Мне нет до этого дела. И что теперь делать с этим мячом, который я несу под мышкой?
Сэди положила мяч перед дверью книжного магазина, в надежде, что кто-нибудь, кому он очень нужен, заметит его и использует по назначению. Наверно, обрадуется, решила Сэди. Может, отец принесет его своему двухлетнему карапузу, а тот вырастет и станет новым Дэвидом Бекхемом. Да, а я, может, стану похожей на Кэтрин Зету-Джонс, размечталась Сэди, чуть жалея, что под ногой у нее уже нет мяча и она не может изо всей силы по нему стукнуть.
Когда она входила в лифт офиса «Харви и Таннер», Франческа из бухгалтерии шагнула ей навстречу.
— Быстрей! — Франческа схватила ее и потянула в коридор. — Беги! Спасайся! Надо сматываться, а то тут пыль коромыслом!
— Какая пыль? Что происходит!
— Ты что, ничего не знаешь? Счастливая. Хотя мне лично кажется, что на это стоит посмотреть. Знаешь про электронную депешу от Джессики про форму одежды? Как нам всем одеваться? Ты должна была получить.
— Да. Джессика всем разослала.
— Именно. — Франческа оттеснила Сэди к стене и зашептала: — Именно. Лиза тоже получила. Но Лиза есть Лиза — ты ее знаешь, она решила посмеяться. И она пишет Люси из отдела по изучению рынка: «Подходящая форма одежды? Сестры, должно быть, имеют в виду платья типа «возьми меня, я вся твоя»? Как думаешь, сколько времени они уже сидят без мужиков? Таких голодных стервозных теток я только в монастырской школе встречала. Лично мне кажется, они старые девы. Но хотелось бы знать поточнее». И знаешь что? — Франческа сжала локоть Сэди. — Она не на ту клавишу нажала — и копии разошлись по всей конторе.
— Ты хочешь сказать?..
— Именно. Пять минут назад Джорджи с Джессикой имели удовольствие узнать все о своей сексуальной жизни или о ее отсутствии.
— Не могу поверить!
— Лиза тоже не может. Она сейчас в кабинете Джорджи.
— И Джессика тоже там?
— Да, мои наблюдатели сообщили, что Джорджи бегает по кабинету и крушит стены, а Джессика сидит и точит когти. «Голодными тетками» обозвали, представляешь? — И Франческа заразительно засмеялась.
— Надеюсь, Лизу не уволят.
— Я тоже надеюсь.
Вдруг Сэди заметила, что Франческа смотрит на нее, удивленно подняв брови.
— А что? Интересно… — загадочно произнесла Франческа.
— Ты о чем?
— Ну, это… сама знаешь… то, что ты сделала на голове.
Сэди дотронулась рукой до головы. Краска! Она ведь совсем забыла про перекрашенные волосы.
Глава шестая
— Девы? Она что, действительно считает, что мы старые девы? Уволю!
Джорджи нагнулась, сняла туфлю и шарахнула ею по столу. На прошлой неделе Джессика видела по телику клип, где показывали одного русского, который так же бесился на трибуне в ООН. Она не помнит, с чего он так разъярился — но уж во всяком случае не из-за того, что его обозвали старой девой.
— Лиза не это имела в виду, — сказала Джессика.
А сама подумала: «Я ведь разослала это письмо о форме одежды только потому, что мне было скучно и больше не о чем было думать. Я не хочу, чтобы Лиза потеряла работу из-за того, что я делаю вид, будто она у меня есть».
— Это свидетельствует о неуважении к нам. О крайней степени неуважения!
— Но… — нахмурилась Джессика.
— Ты не согласна?
Когда Джорджи сердилась, то начинала косить правым глазом. Если точнее, то он сдвигался чуть-чуть ближе к переносице, и все лицо приобретало некое плутоватое выражение, которое почему-то у Джессики всегда ассоциировалось с Наполеоном.
Нельзя сказать, что такое сравнение было вовсе неуместно. В каком-то смысле Джорджи была в своей конторе настоящим диктатором. Если сравнение с Наполеоном слишком смело, то Джессика вполне могла представить себе Джорджи в роли этакой московской мафиозной королевы, у которой самые отъявленные злодеи по струнке ходят.
