Кроме того, она полагает, что наш дом следующий на очереди — снос первого дома, по мнению миссис Г., создаст прецедент, а перспектива лишиться жилья ужасно ее тревожит. Но я ей растолковала, что, если в нашем доме плесени не окажется, строительная компания ничего с миссис Г. поделать не сможет, у нее фиксированная аренда, а потому выселить ее нельзя. С нами — дело другое. Если хозяин захочет перепланировать нашу квартиру, нам придется съехать, как только закончится договор. Но впереди еще целый год, а там — кто знает? Может, к тому времени мы уже обоснуемся в доме с тремя спальнями и сверкающей плитой «Викинг».
В подобных случаях лично я всегда сочувствую домовладельцам. Они всего лишь пытаются заработать на жизнь, как все мы. Но, если верить миссис Г., наш хозяин годами обсчитывал арендаторов, а теперь разослал им письма, в которых с отвратительной надменностью приказывает освободить квартиры в течение недели и предлагает унизительно нищенскую компенсацию. Если здание серьезно пострадало от плесени, объяснила я, жильцам придется выехать, но они, разумеется, имеют некоторые права. Миссис Г. и ее друзья не знают, как им быть. Алексис, внучатый племянник миссис Г., помогал им переводить предыдущие послания домовладельца, но в последнем официальном заявлении и в юридических тонкостях Алексис разобраться не в состоянии.
Ну я возьми и предложи — дернул же черт! — посмотреть этот документ и разъяснить Алексису и миссис Г., что к чему. Я изо всех сил старалась втолковать ей, что в этом деле не собираюсь действовать как их адвокат, но, по-моему, до нее не очень дошло. Я говорю, мол, нужно нанять юриста, который будет официально представлять их интересы, а она таращит глаза: «Я думать, ты есть юрист, нет?» В итоге договорились, что она попросит Алексиса как-нибудь на неделе заскочить с письмом после школы (он учитель истории). Тогда и объясню, что мои советы носят строго неофициальный характер. Я искренне думаю, что не должна ввязываться. Даже если жильцы могли бы мне заплатить, какой из меня, прости господи, адвокат, когда я двадцать четыре часа в сутки лежу на левом боку. И доктора Вейнберг удар хватит, если она узнает.
Неужели миссис Г. использует меня? Может быть. Не исключено, что я горько пожалею о своем предложении, но что мне было делать? Всю последнюю неделю миссис Г. для меня как родная мать — не как моя мать, нет, а как мать, о которой я всегда мечтала. Готовит мне всякие вкусности, с сочувствием выслушивает мое нытье и при этом не достает меня! Именно так, на мой взгляд, ведут себя идеальные матери. Самое малое, чем я могу ее отблагодарить, — объяснить содержание письма.
Сегодня она рассказала мне кое-что о своей жизни. Тридцать пять лет назад у нее был жених, за неделю до свадьбы он подорвался на мине во Вьетнаме. И на этом для нее все закончилось. «Мы почти жениться, — сказала она, блеснув глазами. — И он мне муж. Всегда. И теперь тоже. Другой муж не бывать. Моя сестра в Филадельфии сильно сердиться. Думать, я плохо жить. А я счастливая. Не такая счастливая, как с ним, но все равно счастливая. Алексис помогать, у меня друзья, хожу гулять, хорошая жизнь. И почему люди заставлять меня забыть мой муж? Когда ты полюбить человека — вы вместе навсегда. Так?»
Я медленно кивнула. Что было бы, если бы Том… нет! Даже подумать страшно. Пожалуй, мама в чем-то сродни миссис Г. Когда папа ушел, она почти ни с кем не встречалась, хотя вряд ли из-за того, что они с ним были «вместе навсегда». Думаю, она просто считала, что жизнь и без того коротка, чтобы попусту тратить ее на таких же придурков.
19.00
Катастрофа! Вчера вечером женатый возлюбленный Брианны бросил ее!
Он пригласил ее в бар, выпили, и Брианна ожидала обычного постельного продолжения, а он возьми да и объяви о разрыве! Ни с того ни с сего. Брианна даже свой сухой мартини не успела допить. И что она после этого должна была делать? Потихоньку допить, растягивая собственные муки? Или осушить бокал залпом, рискуя заработать онемевшие губы и обожженную слизистую? Она остановилась на старом проверенном варианте (я всегда говорила, Брианна — девушка из пятидесятых) и выплеснула содержимое бокала красавцу в физиономию. Затем (а на что ему теперь его напиток? — рассудила Брианна, девушка по-своему здравомыслящая) она взяла бокал своего возлюбленного, вместе с соломинкой, с оливкой и прочим, и все это опрокинула ему на макушку. После чего гордо удалилась.
Мне она звонила часа три назад, спрашивала разрешения зайти. Должна признаться, я до смерти хотела узнать подробности внезапного разрыва. Почему ЖМ решил оставить такую доверчивую и послушную подружку? Было ли причиной тому надвигающееся появление на свет очередного ребенка? Или дело в том, что Брианне осточертело разгуливать в подвязках и алом бархатном корсете по улицам Манхэттена?
ЖМ, со свойственной ему ловкостью и нахальством, устроил так, что Брианна чувствовала себя виноватой в роковом финале. Подозреваю, что жена начала кое о чем догадываться, поскольку Брианна, дурочка такая, нарушила правило номер один и несколько дней назад позвонила ему на мобильный, соответственно оставив незнакомый номер в последних десяти вызовах. А жена — ЖМ это неоднократно подчеркивал — имеет привычку проверять, кто ему звонил. Брианна, как я понимаю, допустила еще одну серьезную ошибку — стала требовать, чтоб в следующем месяце ЖМ время от времени проводил выходные с ней, более того, начала намекать, мол, не лучше ли ему уйти от жены сейчас, а не через пять месяцев, когда та произведет на свет три с лишним килограмма писку. Другими словами, Брианна стала чуточку более требовательной, капельку менее покорной, и ЖМ в страхе пустился наутек.
Естественно, теперь Брианна терзается и раскаивается («Я слишком на него давила… Беременность жены его потрясла… Ну не может он уйти сейчас, когда ее тошнит по утрам… Что мне, трудно было надеть это бюстье…»). Я гладила ее по плечам, без конца твердила «ну-ну, ну-ну» и наблюдала, как кто-то другой, а не я тянет одну за одной розовые салфетки из коробки, которая давно и прочно поселилась на тиковом столике. Приятно все же не рыдать самой, а выступить для разнообразия в роли утешителя. Я говорила, что она заслуживает лучшего, что она красавица, умница (?) и должна встречаться с мужчинами, которые смогут оценить ее по достоинству. Брианна судорожно всхлипывала, затем взяла себя в руки, туманно улыбнулась и сказала, что я, наверное, права. Поблагодарила меня за то, что я выслушала и поддержала ее в трудную минуту, и заявила, что я очень умная. Я почувствовала себя умудренной жизнью матроной. (Класс! «Всегда имей наготове мудрый совет для друзей, попавших в беду», — еще один пункт из «Списка дел, которые каждая современная женщина обязана выполнить до тридцати».)
Позвонил Том, сказал, что сейчас приедет обедать. Брианна засобиралась домой — принять ванну и хорошенько подзаправиться шоколадно-сливочным мороженым (моя идея). Думаю, я ее успокоила. Я даже уверена, что до нее мало-помалу начинает доходить: туда негодяю и дорога.
22.30
Том сказал, что наскочил в метро на Марка. Лара снова беременна! Ну и ну. Нынче все залетели.
