Ознакомительная версия. Доступно 10 страниц из 49
ЭКСПЕРИМЕНТАТОР: У вас нет выбора, сэр, вы должны продолжать.
Испытуемый: Если бы мы были в России, возможно. Но не в Америке.
(Эксперимент прекращен.)
В ходе беседы с экспериментатором испытуемого, похоже, не впечатляет статус экспериментатора. Скорее, он воспринимает его как ограниченного лаборанта, который не вполне понимает, что делает. Когда экспериментатор заверяет его в безопасности генератора, испытуемый не без раздражения ставит вопрос скорее об эмоциональном, чем психологическом воздействии опыта на «ученика».
Испытуемый (спонтанно): Надеюсь, вы учли этическую сторону дела. (Крайне взволнованно.) Он не хочет продолжать, а вы думаете, что эксперимент важнее? Вы посмотрели, как он там? Вы знаете, в каком он физическом состоянии? Что, если у него слабое сердце? (Голос дрожит.)
ЭКСПЕРИМЕНТАТОР: Мы знаем этот прибор, сэр.
Испытуемый: Но не знаете человека, над которым ставите опыт… Это очень рискованно. (Поспешно и нервно.) А что скажете по поводу страха, который он испытывает? Вы же не можете установить, какое воздействие это на него оказывает… страх, который у него усиливается… Впрочем, что это я? Здесь вы задаете вопросы. Я здесь не для того, чтобы спрашивать вас.
Он прекращает спрашивать вроде бы потому, что не вправе задавать вопросы. Однако возникает ощущение, что он считает собеседника косным и ограниченным существом, неспособным к разумному диалогу. Любопытно спонтанное упоминание об этике, сделанное в дидактической манере и обусловленное профессией — преподавателя религиозного предмета. И наконец, интересно, что поначалу он оправдывал свой отказ от эксперимента не правом на неподчинение, а необходимостью исполнить требования жертвы.
Таким образом, указания экспериментатора и «ученика» для него равносильны и он не столько выходит из подчинения, сколько начинает слушаться другого человека.
Объяснив подлинную цель эксперимента, экспериментатор спрашивает: «Какой способ усиления сопротивляемости бесчеловечному авторитету вы считаете самым эффективным?»
Испытуемый отвечает: «Если для человека высшая власть — это Бог, человеческая власть уже не имеет такого значения».
Заметьте, суть его ответа не в отрицании авторитета, а в замене плохого хорошим — божественным.
Джек Вашингтон, оператор сверлильного станка (в эксперименте 2)
Джек Вашингтон — чернокожий тридцатипятилетний уроженец Южной Калифорнии. Он работает оператором сверлильного станка и подчеркивает то обстоятельство, что школу не закончил не по собственной вине: его забрали в армию, не дав получить аттестат. Это мягкий человек, несколько грузный и лысеющий. Выглядит старше своих лет. Действует очень медленно, держится бесстрастно. В речи заметен южный акцент.
При первых протестах жертвы он поворачивается к экспериментатору, печально смотрит на него, но затем продолжает зачитывать слова. Экспериментатору нет необходимости отдавать приказы. По ходу дела испытуемый ничем не выдает каких-либо эмоций и почти недвижим. Медленно, но верно он исполняет указания экспериментатора, что резко контрастирует с отчаянными воплями жертвы. Его лицо не покидает грустное и удрученное выражение. Он доходит до уровня в 450 вольт, спрашивает, что делать дальше, делает еще два разряда, на чем опыт и заканчивается.
Впоследствии он объясняет в интервью: да, он считал удары током чрезвычайно болезненными, но верил экспериментатору, что непоправимого вреда они не причинят. Он повторяет эту мысль в анкете спустя почти год после эксперимента. В ответ на вопрос об ответственности за страдания жертвы он возлагает вину в первую очередь на ученых, во вторую очередь на жертву, и в последнюю — на себя. Об «ученике» он говорит: «Сам согласился — пусть и отвечает». Экспериментатор же несет «главную ответственность. Я лишь следовал его приказам… Мне было сказано продолжать. Не было ни намека на то, что надо остановиться».
Эта формулировка не выходит у него из головы. Он повторяет ее снова и снова: мол, был бы хоть малейший намек, — и он бы остановился, а так лишь выполнял требования экспериментатора. Единственное, чего он боялся: нарушить инструкции.
Медленно и с расстановкой он объясняет: «Я знаю, что до какого-то момента электрошок не смертелен. Меня самого однажды током ударило, — я чуть не упал… рука онемела. Но я не умер».
Тем самым он соглашается с экспериментатором, что удары током могут быть болезненными, но не опасными. Он во всех отношениях полагается на экспериментатора, да и вообще принимает его авторитет легче и с меньшим внутренним конфликтом, чем многие другие участники.
Ян Ренсалер, инженер-технолог (в эксперименте 2)
Ян Ренсалер — тридцатидвухлетний инженер, спортивного вида блондин с усами. Он ведет себя сдержанно и разговаривает с легким акцентом. Опрятно одет. В интервью объясняет, что покинул Голландию после Второй мировой войны и принадлежит к Голландской реформатской церкви. Это человек мягкий и неглупый.
Когда жертва жалуется, получив удар в 150 вольт, он поворачивается к экспериментатору: «Что делать?»
Экспериментатор требует продолжать.
Инженер прикладывает к голове ладонь и выполняет указание. Он все чаще и чаще бросает взгляды на экспериментатора. После 255 вольт он отодвигает стул от генератора и поворачивается к экспериментатору.
МИСТЕР РЕНСАЛЕР: Я больше так не могу. Какая же это добровольная программа, если человек не хочет.
ЭКСПЕРИМЕНТАТОР: Пожалуйста, продолжайте.
(Долгая пауза.)
МИСТЕР РЕНСАЛЕР: Не могу продолжать. Извините.
ЭКСПЕРИМЕНТАТОР: Эксперимент требует, чтобы вы продолжали.
МИСТЕР РЕНСАЛЕР: Но человеку больно.
ЭКСПЕРИМЕНТАТОР: Здесь нет риска долговременного повреждения тканей.
МИСТЕР РЕНСАЛЕР: Да, но я знаю, что это такое. Я же сам инженер-электрик, и меня било током… это большое потрясение, особенно если ждешь следующего раза. Извините.
ЭКСПЕРИМЕНТАТОР: Абсолютно необходимо, чтобы вы продолжали.
МИСТЕР РЕНСАЛЕР: Не могу продолжать, когда человек кричит, чтобы его выпустили.
ЭКСПЕРИМЕНТАТОР: У вас нет выбора.
МИСТЕР РЕНСАЛЕР: У меня есть выбор. (Недоверчивым и возмущенным тоном.) Что значит — нет выбора? Я явился сюда по собственной воле. Думал помочь исследованиям. Но если для этого нужно кому-то делать больно (да и если бы я был на его месте), тогда нет. Продолжать не буду. Очень извиняюсь, но, пожалуй, я и так слишком далеко зашел.
Когда его спросили, кто несет ответственность за нанесение ударов током «ученику» вопреки его воле, Ренсалер ответил: «Я несу всю ответственность».
Он отказался возлагать какую-либо ответственность на «ученика» или экспериментатора.
«Мне следовало остановиться после первой жалобы. Да я и хотел остановиться. Повернулся и посмотрел на вас. Думаю, это вопрос… авторитета, если можно так выразиться. Я находился под впечатлением от всего происходящего и продолжал, хотя и не хотел. Скажем, если вы служите в армии и должны делать то, что вам не нравится, но приказ есть приказ. Что-то в этом роде. Вы понимаете мою мысль?»
Ознакомительная версия. Доступно 10 страниц из 49
