— Если с вашей машиной по-прежнему что-то не в порядке, мистер Лэйтон, то мы с удовольствием взглянем на нее еще раз.
— Учитывая счет, который вы мне выставили, Джек, я никогда не смогу рассчитаться с вами, если вы еще хоть раз «взглянете» на нее. — Я бросил счет на стол. Джинни уставилась на телефон, словно мечтая, чтобы он зазвонил. — Не соизволите ли объяснить, откуда взялись эти цифры?
Джек внимательно перечитал счет, сверяя список выполненных работ с прейскурантом мастерской.
— Мистер Лэйтон, по-моему, счет выставлен правильно.
— Счет выставлен правильно, Джек? — передразнил я механика. — Посмотрите на общую сумму!
— Наши цены гораздо ниже, чем у большинства конкурентов, — заверил меня Джек.
— Ниже, чем у конкурентов? — переспросил я, вновь проглядывая счет. — Двести семьдесят пять долларов за ремонт передних тормозов? И вы говорите мне, что у вас низкие цены! Да дешевле было бы отвезти машину официальному дилеру!
Джек переминался с ноги на ногу, Джинни углубилась в содержимое ящиков стола.
— Оба передних тормозных диска у вашего «мерседеса» оказались деформированы, — стал объяснять Джек. — Мы сняли старые тормозные диски, вычистили тормозной механизм, поставили новые диски. Иногда бывает достаточно лишь проточить диски, но в вашем случае это было невозможно: слишком сильно они деформировались. Также мы сделали балансировку и развал-схождение колес. Бесплатно.
— Ах вот оно что! — развел я руками. — Если бы я знал, что пришлось менять диски, то не поехал бы в такую даль разбираться.
Джинни исчезла где-то под столом, а Джек сделал глубокий вдох перед новой попыткой утихомирить меня.
— Если при торможении вы по-прежнему ощущаете вибрацию, то можете оставить машину, и мы все исправим.
— Большое спасибо, — отрезал я и вырвал из его рук злосчастный счет. — Как я уже говорил, ваши услуги мне не по карману. Вы, небось, решили, что раз на дворе Рождество, то можно поднимать цены, как вам заблагорассудится, особенно для клиентов с машинами подороже… — Уже в дверях я обернулся и добавил: — Да, Джек, не забудьте передать Карлу, что я в ваш сервис больше никогда не обращусь. — И я с грохотом захлопнул за собой дверь.
* * *
Сильвия проверила пульс Мэгги и погладила тонкую руку, лежащую поверх одеяла. Рядом на каминной полке стояла фотография Мэгги, сделанная несколько лет назад. Против воли Сильвия сравнивала изображение с хрупкой, истощенной тенью, оставшейся от былой красавицы. Потом она поменяла капельницу, проверила, как держится игла в вене, нежно помассировала руки и ноги своей пациентки. Массаж, разумеется, не входил в ее обязанности, но Сильвия считала, что нежные прикосновения зачастую имеют даже больший эффект, чем лекарства. Рыжеволосая медсестра была старше Мэгги на десять-пятнадцать лет и обладала добрым, чутким характером. Мэгги она очень нравилась.
— Спасибо, Сильвия, — с улыбкой проговорила Мэгги.
У Сильвии бывали разные пациенты. Некоторые из них яростно сопротивлялись своей участи до самого конца: они пинались, кричали, отпихивали лекарства и отталкивали врачей, метались на постели — так, что запутывались в простынях. Но бывали и другие, которые, хотя и огорчались предстоящей разлуке с близкими, все же смотрели в лицо смерти без страха; которые встречали неизбежный конец со странным спокойствием… будто зная что-то. Мэгги была из таких людей.
— Не за что, солнышко. Как ты себя чувствуешь? — спросила Сильвия, заранее зная, правда, каков будет ответ.
— Хорошо.
Сильвия уже не раз видела больных раком яичников; опыт подсказывал ей, что такие люди не могут хорошо себя чувствовать.
— А ты не обманываешь меня случаем, а? — поддразнила она Мэгги. — Сильвия не любит, когда ей говорят неправду.
— Мне хорошо. Правда.
— Ой! — воскликнула Сильвия и чуть не бегом направилась к дивану. — Чуть не забыла. Вчера вечером я нашла кое-что в одной из коробок со старыми вещами, — сказала она, доставая из своей сумки прекрасный красно-зеленый шарф. — Смотри, это цвета Рождества. — Она сняла с абсолютно лысой головы Мэгги синий платок и повязала вместо него свой шарф, расправив концы так, что они сбегали по плечам на подушку. — Ах, как красиво! Зеленый подчеркивает твои глаза. Сейчас принесу зеркало, посмотришь.
— Спасибо, Сильвия, — сказала Мэгги. Она улыбалась, изучая свое отражение в зеркале. — Вчера мне приснилось, что у меня снова есть волосы.
— Да ты что? — засмеялась Сильвия, но не удивилась: ее пациентам и раньше снились такие сны.
— Только во сне они были длинными и рыжими, как у тебя, — добавила Мэгги. Сильвия снова хихикнула, поправляя подушки под головой Мэгги. — Я ехала в машине с открытым верхом, а волосы развевались на ветру… — Мэгги остановилась, вспомнив, что у нее больше никогда не будет длинных волос, что она больше никогда не сядет за руль машины с открытым верхом. Сильвия погладила ее по щеке.
К кровати приковыляла Рэйчел и потянулась к маме.
— На ручки, — приказала она Сильвии.
Девчушка часто просила, чтобы ее положили на кровать рядом с мамой. Она сворачивалась калачиком, а Мэгги гладила ее по спинке или щекотала ладошки. Поначалу Эвелин беспокоилась: Рэйчел еще совсем маленькая, она наверняка будет возиться и вертеться и может причинить боль Мэгги. Еще больше бабушка волновалась, когда Сильвия устанавливала капельницу: вдруг Рэйчел вырвет иглу из руки Мэгги или повредит трубку. И несколько раз Эвелин пыталась отучить девочку от привычки забираться к маме на кровать. Но та лишь сжимала кулачки и настойчиво повторяла: «На ручки!» В таких случаях вмешивалась Мэгги: «Ничего, мама. Подсади ее ко мне». И тогда довольная Рэйчел прижималась к маминому боку и надолго замирала.
— Ладно, малышка, — сказала Сильвия и подняла девочку на кровать. — Садись рядом с мамочкой. — Мэгги обняла дочку и завела сказку про Золушку и прекрасного принца.
Сильвия отметила кое-что в медкарте, засунула ее под матрас в изголовье и стала собираться домой.
— До завтра, — попрощалась она с Эвелин.
— Спасибо, Сильвия, — ответила Эвелин, провожая медсестру к выходу.
— До свиданья, Мэгги, — крикнула Сильвия. — Пока, маленькая мисс Рэйчел!
Эвелин закрыла за медсестрой дверь, всеми силами души желая, чтобы не видеть ее ни завтра, ни послезавтра, никогда. Потому что участившиеся посещения Сильвии означали лишь одно: Мэгги становится все хуже и хуже. И значит, скоро наступит день, когда Эвелин уже не сможет одна ухаживать за дочерью, и тогда Сильвия будет проводить у них все больше времени. Надо будет давать Мэгги лекарства, мыть ее, водить в туалет. Эвелин постаралась прогнать гнетущие мысли и занялась уборкой ванной комнаты. Через открытую дверь она слышала, как Мэгги рассказывала Рэйчел сказку за сказкой. Девочка сидела как зачарованная, и, как только история заканчивалась, прикасалась к маминому лицу и просила: «Мама, еще». И Мэгги пускалась в описание приключений Белоснежки, или Рудольфа — красноносого оленя, или Иосифа и Марии, и каждая следующая сказка была интересней предыдущей. Только звук подъезжающего к дому автомобиля заставил Рэйчел отвлечься.
