Ознакомительная версия. Доступно 12 страниц из 57
– Ничего, – сказал я, вставая со стула, – главное, распорядись, чтобы меня приняли, а в цирке я бывал, и не только со стороны входа.
– Работал в цирке? – сквозь дым прищурился Саламонский.
Я кивнул.
– Ой, молодец! Лина, иди с Владимиром Алексеевичем, распорядись и возвращайся. Я пока тут бумажки просмотрю. Где роспись расходов по Новому году?
Лина передала мужу толстую папку и пошла со мной к лестнице. Закрыв дверь так, чтобы Саламонский не слышал, она повернулась ко мне.
– Не сердитесь на Альберта Ивановича, – сказала Лина, – он волнуется. Простите за этот… – она помолчала, мучительно подбирая слово, – за этот казус. Нам нужно сейчас внимание прессы… – она тут же поправилась, – Внимание прессы к нашим представлениям. Так что…
– Не волнуйтесь, мадам, – я осторожно коснулся ее руки и снова невольно сравнил ее с Лизой Макаровой, – надеюсь, ваши неприятности с афишами – всего лишь чья-то глупость. Меня же больше интересует представление.
– Спасибо, – с благодарностью ответила Лина.
Мы спустились на первый этаж, прошли по длинному, загибающемуся влево коридору (вероятно, он шел снаружи арены) и оказались у дверей с табличками «Администрация» и «Бухгалтерия». Лина Шварц толкнула ту, где была табличка «Администрация», и вызвала седого сухопарого мужчину, которому объяснила, что с сегодняшнего дня я имею полное разрешение приходить в цирк в любое время. И что все служители должны отвечать на мои вопросы.
И я подумал, что дальше дела пойдут намного легче и быстрей.
Видит бог – я ошибался.
7
Допрос Гамбрини
Сухопарый администратор только обрадовался, когда я вежливо отказался от его сопровождения. Он поспешил обратно в кабинет, а я свернул в центральный коридор, который вел от основной арены к тренировочной. Он был ярко освещен электрическими лампами, висящими высоко под потолком. Мне пришлось прижаться к крашенной в синий цвет стене – мимо униформисты толкали тележку с фанерными тумбами, обшитыми алой тканью с зелеными ромбами. Слева издалека вдруг закричал петух, и ему ответил короткий рык какого-то крупного хищника. Должно быть, там располагался зверинец. В стене – двери гримуборных. Я прошел по коридору и остановился у выхода на тренировочный манеж, где к вечернему представлению репетировали акробаты.
– Жора! Сейчас флик-фляк! Не мельтеши, ты все забываешь! Встал, зафиксировался, потом вальсет и тут же уходишь на кульбит! Ап!
– Па-а-астаранись!
Я отодвинулся в сторону, и мимо прошел мужчина плотного сложения в трико, который нес в руках перш – длинный акробатический шест с креплениями для выполнения трюков.
– Жора! Давай быстрее, сейчас время кончится.
Худощавый гимнаст на тренировочной арене вытер со лба пот рукавом серой рубахи и, старательно засопев, начал повторять трюк.
– Владимир Алексеевич! – раздался голос рядом со мной.
Я посмотрел вниз и увидел своего давешнего знакомого – Ваньку-Встаньку.
– Пошли, отойдем с прохода, а то сейчас лошадей с конюшни поведут!
Мы прошли вдоль внешнего бортика манежа. Сидений тут не было, но тут и там стояли группки стульев, на которых отдыхали или ждали своего репетиционного времени артисты, одетые еще просто, не для представления, которое должно было начаться вечером.
Ванька взобрался на один из таких стульев и предложил мне сесть рядом.
– Все в порядке? – спросил я своего визави.
– Какое там! – ответил тот. – Мы тут все нервничаем. Сегодня же – «смертельный номер»! Говорят, билеты в кассе уже не достать.
Я взглянул на манеж, где плотный мужчина в трико установил перш себе на голову.
– Давай, Жора! Ап!
Худощавый гимнаст одним касанием оперся на его подставленные «лодочкой» ладони и вскарабкался наверх.
– Копфштанд! Ап!
Худощавый поджал ноги и встал на перш головой, медленно вытянув ноги вверх. Жилы на шее «нижнего» вздулись от усилия.
– Руки! Ап!
«Верхний» медленно развел руки и теперь держался только на голове.
– Молодец! Держи так!
Я повернулся к карлику:
– Серьезно беспокоятся?
– Ага. Хотя кто-то уже пришел после тех случаев. Но и эти боятся.
Справа, в боковом проходе, появились конюхи – каждый вел по две лошади. Перед ними в галифе с сапогами и простой белой рубахе шел дрессировщик с бичом в руке.
– Время, ребятки! Время!
Худощавый соскользнул по першу вниз, освободив своего товарища от необходимости балансировать с такой тяжестью на голове.
– Нет, так-то все работают, готовятся… – Ванька достал из кармана пачку папирос и закурил одну. – Но напуганы.
– А ты?
Карлик выпустил клуб дыма и пожал плечами.
– А что я? Я как все. Правда, у нас номера-то… Ничего особо смертельного! Если только петух заклюет. Или слон на меня сядет. Это – да! Но я уж постараюсь держаться подальше. Это Дуров пусть рискует.
– Кстати, – спросил я, – а что у них с братом? Насколько я понял, Владимир Леонидович своего брата Анатолия недолюбливает…
– Это еще мягко сказано, – ответил спокойно Ванька. – Говорят, раньше они были неразлейвода. А вот как начали делать карьеру, так боже мой! Да и то сказать, Володя – звезда! Да только Толя – солнце! Вы с ним не знакомы?
– Нет.
– Они тут одно время у Саламонского вместе пытались работать – ну, не в смысле вместе, в одних номерах, а в одном представлении. Так страшненько было смотреть – Володя во втором выходил, а Толя – в третьем. Ну, он же требовал, чтобы ему все третье отделение отдавали. Типа как Володя – простой артист, а он – премьер. И каждый другого старался перещеголять. Выходит Володя – «Я – король шутов!». Выходит Толя – «Я – шут народа!» Мой-то номера готовит долго, у него не все и получается. А Толя – он все по-быстрому, утром в газете, вечером – на арене.
– В смысле – в газете?
Ванька стряхнул пепел на пол:
– Ну как… По утрам они газеты читают. Толя тут же выискивает злобу дня и уже вечером ее публике представляет как новое антре. Да еще частенько и в стихах. Публика от восторга ревет, аплодирует. А Володе не нравится. Он все больше классические номера работает. Хороший он человек, конечно, но когда речь о брате заходит… Да, вот и еще что – Толя, он тоже номера с животными ставит. Только если Володя все более лаской, терпением, то братец его – по старинке. Чуть что не так – по носу кулаком.
– Кому?
– Да животному. Свинье в рыло, петуху – в клюв, курице – в гузку, лошади – в морду, собаке – в нос.
– Злой он?
– Почему злой? Так все делают. Работа это такая…
Ознакомительная версия. Доступно 12 страниц из 57
