Это была орда парий, самой низкой, самой отвратительной касты индусского народа. Их до того презирают, что не позволяют дышать одним воздухом с браминами. С ними обращаются как с дикими животными. Они живут в лесах, питаются крадеными или издохшими животными и подчас соединяются в опасные разбойничьи шайки. Густые лесные чащи провинции Орисса представляли для этих изгоев общества весьма удобные убежища. Здесь они находили достаточно дичи и воровали в ближайших окрестностях все, что попадалось под руку.
Чем страшнее и безобразнее казалась расположившаяся кругом огня группа, тем сильнее удивило бы случайно проникшего в эту глушь человека, что в непосредственной близости от нее, под деревом, лежал юноша, по-видимому, не имевший ничего общего с остальными. Ему могло быть лет восемнадцать или девятнадцать и, несмотря на весьма скромное платье, он не был лишен известной доли изящества и элегантности, которую трудно было надеяться встретить в такой глуши. На нем были камзол и короткие брюки из грубой шерстяной материи, мягкая поярковая шляпа и крепкие кожаные башмаки. Лицо его было правильно и красиво, а цвет кожи почти такой же белый, как у европейца. Руки также были белы, изящны и красивой формы, а каштановые волосы густыми, мягкими локонами выбивались из-под шляпы. Черты лица его, несмотря на мягкость и нежность молодости, уже выражали горечь, печаль и ненависть. Губы были плотно сжаты, и красивой формы рот кривился от едкой насмешки. Большие темно-карие глаза смотрели злобно и угрожающе и казались жестокими и неумолимыми. За поясом камзола торчали длинный кинжал и два пистолета великолепной работы. Рядом на траве лежало такое же превосходное ружье. Сумка с пулями и пороховница были перекинуты через плечо. В пиршестве остальных он не принимал участия. Около него на широкой каменной плите, заменявшей стол, находились стеклянный сосуд со смесью арака и воды, бананы и вареный рис. Иногда он съедал что-нибудь, затем снова погружался в свои мрачные думы, прислонясь спиной к стволу большого кедра, осенявшего его широкими ветвями.
Так прошло немало времени.
Вдруг юноша поднялся и насторожился. Со стороны дороги раздался топот. Глаза молодого человека сверкнули мрачным блеском демонической радости, и через сжатые губы вырвался своеобразный полушипящий-полусвистящий звук. Услышав его, парии встрепенулись, прервали обед и вскочили. Все разом бросились к лежащему рядом оружию: кинжалам, большим бамбуковым палкам с острыми железными наконечниками, лукам со стрелами и тихо, неслышными шагами, как дикие кровожадные звери, стали собираться вокруг юноши — их предводителя, который стоял также с оружием в руках. Топот копыт раздавался явственнее и все приближался. На лицах парий выражалась алчная радость. Движения их были тихи, беззвучны, как у привидений. Вожак сделал повелительный знак. Парии остановились позади него и, когда он направился к дороге, последовали за ним ползком, беззвучно пробираясь через ветви и вьющиеся растения, как толпа страшных привидений.
Он быстро достиг края дороги и притаился за стволом могучего кедра, совершенно незаметный за плотной стеной вьющихся растений, окружающих ствол. Глаза его светились фосфорическим блеском. Он приподнял ружье, просунул дуло в просвет между листьями и замер.
Топот копыт приближался. Лошадей было несколько. Вдруг раздался выстрел. С дороги донесся короткий болезненный крик. Парии продолжали беззвучно приближаться.
Кавалер д’Обри только успел поравняться с местом, где скрывались парии, как выстрел поразил его в самое сердце. Растопырив руки и не издав ни единого звука, он закачался в седле и свалился с лошади. Оба сопровождающих его индуса с ужасом посмотрели на чащу леса, обменялись несколькими словами и, повернув лошадей, пустились в бегство. Но парии, услыхав резкий крик предводителя, высыпали из чащи леса, настигли всадников, сорвали с седел и в одно мгновение растерзали. Они продолжали наносить уже мертвым телам новые и новые удары бамбуковыми палками и кинжалами.
Предводитель остановился возле тела д’Обри, рассматривая труп и наматывая уздечку коня кавалера на свою руку.
— Его настиг злой рок! — сказал он мрачно. — Это его несчастье, что он заехал сюда, в область моего мщения людям. В его стране не знают кастовой разницы, низводящей человеческое существо до положения дикого животного. Там стараются поддерживать несчастных и поднять их из грязи, как мне говорили, здесь же они преследуемы. Но все равно, — прибавил он, горько улыбаясь, — не мне жалеть других, раз меня затравили, как зверя.
Он наклонился и осмотрел платье убитого. В кармане оказался туго набитый кошелек и бумажник с банковскими билетами. Все это он небрежно бросил на землю, нащупав зашитые в подкладку бумаги. Достав из-за пояса кинжал, он быстро разорвал швы камзола и вытащил несколько бумаг, которые тотчас же принялся читать, сначала молча, со вниманием, затем все быстрее, причем мрачные глаза его засветились адской радостью. Наконец с губ его сорвался громкий крик торжества.
— Ага! — закричал он. — Сам бог мщения отдал мне в руки этого человека! Пусть же и его невинная кровь падет на виновных! Кто знает, может быть, неисповедимые, непроницаемые силы, управляющие миром, хотят и меня возвысить до настоящего человека…
Он свистнул. Парии привели лошадей убитых слуг.
— Откройте чемоданы, — приказал предводитель. — Посмотрим, какова добыча!
Приказание его было исполнено с быстротой молнии. В чемоданах оказались платья, бутылки с араком и ромом, а также разные копчения. На самом дне оказалась полная обмундировка английского офицера со всею необходимой амуницией. Когда парии вынули все находившееся в чемоданах, глаза юноши вновь засветились гордой радостью. Парии же с жадностью набросились на продукты и крепкие напитки.
— Стойте! — приказал предводитель. — Здесь, на дороге, нас могут увидеть. Сначала уберите трупы и бросьте туда, в джунгли. Если начнут искать убитых, то подумают, что они сделались жертвой тигров.
Парии исполнили его приказание.
— Теперь уведите лошадей с кладью в лес, к нашему лагерю.
И это приказание было немедленно исполнено. Парии с замечательной ловкостью открыли между вьющимися растениями и ветвями проход для лошадей и тотчас же снова закрыли так, что даже самый опытный глаз не отыскал бы пути, по которому они прошли.
Через несколько минут на дороге уже не осталось ничего, кроме нескольких луж крови, от которых шли следы в джунгли. Увидев это, легко можно было подумать, что здесь на путешественников напали тигры и утащили их в заросли.
Прибыв к своему лагерю, юноша снова начал читать документы убитого и рассматривать добычу, затем на некоторое время он задумался и наконец, по-видимому, принял твердое решение. Он подозвал к себе людей и сказал:
— Эта добыча принадлежит вам. Тут много денег, а я возьму себе лишь малую часть. Остальное поделите между собой. Я хочу покинуть вас, дороги наши расходятся, но одно обещаю вам, что на том пути, который избираю для себя теперь, всегда буду стараться сделать для вас и для таких, как вы, все, что будет в моих силах.
