Ознакомительная версия. Доступно 14 страниц из 68
Создадим арабам
комфорт и уют,
Иначе братья
от нас уйдут.
– Утром, пока не жарко, оккупируем Кнессет. Место прогорело – пожарника нет. Фалаши, хуяши уходят к палестинцам, палестинцы «Шлах эт ами» обратно в Египет.
– А что пообещаем сирийцам? – заинтересовался мальчик с пейсами.
– Мальчиков с пейсами.
– А Ираку? – не сдавался талмудист.
– А Ираку сраку! Объединимся с Биробижданом под названием СС: Семитский Союз.
– Ни одной гласной, – сказал сухарь с китайской улыбкой.
– А у китайцев есть гласные?
– У нас одни гласные.
– Не забудь. Как мы забыли идиш.
– И потом, как мы будем получать твердую валюту?
– Мы можем продавать планеты. – сказал Лазарь. – Как-никак, наш Бог все это создал.
– Слушайте, это корабль не дураков, это корабль сумасшедших. Если я сегодня не трахну девочку, я сойду с ума.
– Нюсик! Раздать на члены противогазы. Наша партия раздаст обещания. А соберет голоса и солдат.
– Пески, куда мы плывем, пожирали пришельцев, – сказал мальчик с пейсами. – Но мы пожрем все.
– Но что-то оставим и другим?
– Но не врагам же, – возмутился Лазарь. – Смерть предлагают близким.
– Мир создан ради нас, – сказал мальчик с пейсами.
– С чего ты взял, Нюсик?
– Та к сказано в Мишне.
– Нюсик. Ты плохо кончишь, то есть кончишь в ешиве, где одни мальчики…
На этот раз из обморока Лазаря вытащила Валечка. Перекрыв воду в ванной.
– Лазарь, иди подстригись. На тебя страшно смотреть.
Зеркала Сталина были не для евреев. Тем не менее, еврейских парикмахеров хватало.
За Пожарной каланчей парикмахер Боя наваливался животом на клиента, придавливал и стриг. Это было дешево и безопасно.
Лазарь сел в кресло и задохнулся от одеколона и живота парикмахера.
– Что же вас будет – бокс или «Молодежная»?
– А что такое?! – возмутился Лазарь. – Полчаса, Боря, стрижете меня и не знаете. По какую прическу?
– Ша-ша. Я просто спрашиваю, какая вам больше нравится.
– Надо было, Боря, спрашивать в начале.
– Знаете, лучше, как говорится, поздно, чем никогда.
– Ну, вы так не шутите.
– В наше время если не шутить, тогда конец. Завивку будете делать?
– Какая завивка, Боря?! Они у меня вьются от рождения.
– Тогда с вас два рубля.
Был понедельник. И эти плывущие эскалатором лица возвращали Лазаря в счастье…
Какие-то стеклянные цветочки, фанерная кровать, прокурорские кудри. Ностальгия морочила голову до самой Красносельской улицы, где посреди стоял монастырский дом с вывеской «ГРОБ».
– Не фирма, – подумалось.
Пятый этаж, келья и веснушчатая баба – чистый попугай в клетке. И как попугай она выкрикнула:
– Лазарь Хейфец, однополчанин Лупенкова?
– Так точно, боец Хейфец.
Дверь кельи резво отворилась, и маленький Лупенков с незабываемой улыбкой хлопнул Лазаря по плечу.
– Хо!
– О! – ответил Хейфец, сильно щурясь, так сильно, что того и гляди очки грохнутся с носа под ноги Лупенкову. Сейчас он начнет вспоминать все с начала. А Лазарь почти ничего не помнит, придется еще долго вот так улыбаться и щуриться.
На боку Лупенкова болтался противогаз ГП-4У. Заглядывая Лазарю под очки. Он спросил:
– Ты помнишь, Лазарь?..
В ушах завыли сирены, забарабанила канонада. А вот имена хрен с два Лазарь помнил. Наконец, они вышли от кадровички. Монастырские коридоры, скрежетало железо лифта, а маленький лейтенант чеканил шаг, и брезентовая сумка противогаза ГП-4У билась о костлявое бедро. То там, то сям хлопали двери, как ворона крыльями, у Лазаря выступил пот – ему почудилась окопная стрельба. Ах. Скорее бы уже найти техотдел. Где его провозгласят руководителем и где два раза в месяц будут выдавать зарплату.
– А что значит «комго»? – обратился он к однополчанину.
– Командир гражданской обороны, – медово ответил Лупенков и хлопнул себя по бедру.
– Ага… А тот техотдел?
– Сначала я покажу ближайшее убежище. Я подарю тебе индивидуальную аптечку. Никогда не забывай об индивидуальных средствах защиты. Я научу тебя делать ватно-марлевую повязку.
Они спустились в подвал с железной дверью. Лупенков заливался, как ужаленный бобик. Он зажег свечу и поднес ее к пожелтевшему плакату.
– Это общая картина наземного ядерного взрыва. Лазарь, когда пройдет ударная волна, ты встанешь и наденешь свои средства зашиты. А если их нет, закрой рот и нос повязкой. А это наши скамейки. Давай присядем. Ну как? Они сделаны так, что можно лежать и сидеть. Здорово, да?
Когда они наконец выбрались из убежища, монастырские своды содрогнулись от стадионной музыки. Было одиннадцать часов – время зарядки для ГРОБа. Лифт поднял бывших однополчан на пятый этаж, и Лазарь вошел в ярко-зеленую комнату с тремя рядами столов и сотрудников.
– Здравствуйте, товарищи, – сказал Лупенков, и уже хихикая и делая ужимки, добавил? – Вот новый руководитель группы Лазарь Хейфец. Он ничего не знает. Но ему ничего и не надо знать. Как контуженный ленинец и боец с мировым сионизмом будет он нести вам свет еврейский в ваши пьяные головы. С Хейфецем наш ГРОБ станет еще крепче.
Лупенков засмеялся. Хлопнул себя по противогазу и пошел, обернувшись уже в дверях. Нечто вроде воздушного поцелуя. Лазаря чуть не вырвало. Напротив него из-за громадного стола торчало маленькое огородное чучело в очках и с солдатской медалью на пиджаке. На пиджаке, что висел на плечах, как на вешалке. Стол его был завален журналами и справочниками.
«Начальник, – подумалось Лазарю, – так холоден и строг взгляд из-за кругленьких стеклышек».
Между тем женщины в ГРОБу галдели, как они галдят всюду, где их больше двух.
– Я вообще, – говорит черноволосая с цыганскими серьгами, – вчера видела комбинации. Немецкие, в цветочках. Очень хорошие. Стояла-стояла и как дура ушла.
– Сколько?
– Ровно четырнадцать рублей.
Девушки ахали по женихам.
– Я его цветы выбросила на помойку.
– Ой, дура!
Лазарь провел раз-другой по холодной блестящей поверхности стола. Покрутил шеей. Причесал кудри. Тихо постучал пятками о паркет.
Ознакомительная версия. Доступно 14 страниц из 68
