Ознакомительная версия. Доступно 14 страниц из 66
Одиссей осторожно спросил у Алекса:
— Слышь, Саша, а чё мы тут забыли? До границы еще километров сто пятьдесят где-то…
Алекс покровительственно улыбнулся.
— Нам пока граница без надобности. Нам надо легализовать тебя по полной программе. — А затем, хитро прищурившись, спросил: — Ты вообще как, боли не боишься?
Одиссей почесал затылок.
— Ну, не сказать, чтоб совсем не боюсь…. А что?
— Да так, придется тебе сегодня, по всей видимости, малёхо пострадать для достоверности.
Одиссей вопросительно уставился на старшего группы "туристов".
Тот, оглядев тусующуюся молодёжь, едва заметно указал на группу коротко стриженых подростков:
— Видишь вон тех, в бело-голубых шарфах?
Одиссей вгляделся в толпу и молча кивнул.
— Это — фанаты познаньского "Леха". Завтра в Люблине "Лех" играет в кубке Польши с люблинским "Заглембе", и эти ребятишки прибыли пофанатеть за свою команду. Они — идеальный инструмент для того, чтобы ты обрёл почву под ногами, то бишь — получил возможность легально пересечь границу. — И, видя, что Одиссей продолжает непонимающе смотреть на него, продолжил: — В общем, ты пока не грузись, сейчас зафиксируемся в гостинице и приступим к выполнению первой части плана.
Миновав толпу галдящих подростков, они подошли к гостинице. Тут Алекс, оглядев своих янычаров, тяжело вздохнул и спросил:
— Пацаны, кто готов поиметь геморрой на задницу?
Лёха, сплюнув, сказал, ни на кого не глядя:
— Ладно, сегодня моя очередь быть добровольцем. Я.
Алекс кивнул.
— Я так и думал. Давай свой паспорт. Саня, ты пока с Лёхой покочумай тут на входе, мы впишемся и минут через десять вернемся. Не скучайте! — С этими словами он вместе со Славой исчез за зеркальными дверями небольшого отельчика "Полония".
Оставшись наедине с Лёхой, Одиссей спросил:
— А в чём фишка-то?
Лёха тяжело вздохнул и неторопливо объяснил своему визави:
— Щас Саня снимет номер на три особы — скажет на рецепции, что я ставлю самоход на паркинг. То есть меня вживую тётки эти не увидят. Потом вы — уже без меня — пойдёте в бар, провернете там небольшую акцию — и ты станешь Алексеем Татариновым; я же малой скоростью в это время отправлюсь на юг, поближе к хохляцкой границе. Если вам удастся проскочить без палева — я попрусь через Гребенне или Дорохуск на ридну Украину. Если карта ляжет удачно — пройду рубеж без проблем, если нет, — Тут Лёха еще раз пренебрежительно сплюнул: — то меня закроют до выяснения. Месяца где-то на полтора. Да ты не менжуйся и сочувствовать мне особо не спеши — мы ведь знали, на что идём, когда взялись за это дело. Володя Мороз очень за тебя просил, а мы ему здорово обязаны…
Одиссей молча кивнул. Володя Мороз — это Тетрис, его коллега; что ж, будем надеяться, что у пацанов всё получиться…
Как бы в ответ на его молчаливые сомнения Лёха, махнув рукой, бросил:
— Не ты первый — не ты последний; не мучайся сомнениями, Алекс тебя до Бреста, как младенца в люльке, доволокёт!
Одиссей недоверчиво покачал головой.
— А что ж тогда про побои спрашивал? И я что, по твоему паспорту через границу попрусь? Мы ж не похожи вообще?
Лёха таинственно улыбнулся и ответил:
— А не спеши поперёк батьки в пекло. Паспорт тебе мой без надобности, мне он нужнее. Тут вопрос во времени пересечения границы…. Да ладно, не напрягайся! Придёт время — всё сам и узнаешь…. О, вот и наши бойцы!
Вчетвером они прошли к автобусному вокзалу, находящемуся здесь же, на площади — и Алекс, достав бумажник, обратился к Лёхе:
— Короче, погужуйся в Перемышле и окрестностях дня четыре; там в Пшеворске и Ярославе, я слышал, есть замки — посети. Купи путеводители, рекламные буклеты, побольше всякой хрени. По легенде ты — студент из мажоров, путешествуешь в своё удовольствие, шаришься по замкам и крепостям южной Польши и Украины. В Медыке, ежели поляки станут пытать, почему здесь границу пересекаешь, а не в Бресте — скажешь, что едешь посмотреть на замки в Баре, Галиче, Золочеве, Скалате — запиши на всякий случай. Да, сюда же можешь до кучи и Хотин с Каменец-Подольским назвать, хуже не будет. В дьюти-фри купи три бутылки дорогого коньяка — "хеннеси" или "курвуазье"; "мартель" не покупай, сейчас у мажоров эта марка не в почёте. Три! К провозу разрешена одна, две ты, поломавшись, как целка — отдашь хохлам, они тебя за это будут в жопу целовать, и пропустят на ридну неньку Украину без напрягов. Вроде всё?
Лёха молча кивнул, и, достав пошарпанный блокнотик, старательно записал названия указанных населенных пунктов
Алекс протянул ему паспорт и кипу банкнот.
— Здесь тысяча злотых и пятьсот бакинских. Доберешься до Хохляндии — брякни мне на домашний, у меня дома всегда кто-нибудь есть. Сообщишь о прибытии. Если не брякнешь — будем знать, что тебя приняли…. Потерпишь?
Лёха улыбнулся.
— А если я скажу, что мне эти полтора месяца будет невмоготу посидеть — ты сам в Перемышль поедешь? Перетерплю, чего уж там…
— Ну, тогда всё. Твой автобус до Жешува через двадцать пять минут отправляется — мне в рецепции паненка доложила. Так что — счастливого пути! Ни пуха!
— К чёрту! — отрубил Лёха и, пожав руки оставшимся у гостиницы товарищам, не спеша, направился к автовокзалу.
Алекс обернулся к двоим оставшимся своим спутникам.
— Теперь — пункт номер два. Саня, ты сейчас у нас — прима-балерина Большого театра. Задача у тебя простая, как три копейки: заходим в бар, и, если видим бело-голубых — ты подходишь к стойке и заказываешь выпивку. Кладёшь лопатник на стойку. Запомни этот момент — от него всё зависит. Как только положил лопатник — типа, приготовился рассчитываться — ближайшему фанату "Леха" говоришь какую-нибудь гадость. Но говоришь так, чтобы слышал только он и его коллеги. Он тебе тут же рихтует физиономию, мы подписываемся, и устраиваем небольшую битву под Матеёвицами5. Полиция примчится сразу — постерунек вон, напротив. То есть убить или всерьез покалечить мы кого-то вряд ли успеем, да и нас вряд ли крепко помнут — ежели планида окажется к нам спиной.
Одиссей почесал затылок.
— Алекс, мы ж тут типа чужие…. Как бы проблем не навалилось.
Его собеседник покровительственно улыбнулся.
— Познаньцы здесь еще чужее. Ты учти, когда мы говорим о поляках — говорим вообще-то о трех или четырех разных народностях. Здесь, где мы сейчас стоим — была Российская Империя, её Привислянский край. Со здешними аборигенами мы общаемся свободно, и они наш типа польский отлично понимают. Познань была Германией, и тамошний польский язык мне лично почти непонятен, да и русский там понимают с трудом. Так что здешние и познанцы — две очень отличных друг от друга нации, с очень разной ментальностью и исторической судьбой. Может быть, поэтому и посейчас у местных с великопольскими очень и очень большая недружба. Вражды, конечно, открытой нет — всё ж формально они единая нация — но в нашем случае менты будут за нас стопудово: какие-то, блин, познаньские отморозки напали на коммерсантов из Беларуси! Мы, чтоб ты знал, в этой местности частенько лук и яблоки закупаем, так что, сам понимаешь, малую толику в бюджет этого Гарволина потихоньку вкладываем. Район этот сплошь крестьянский, доход здешние селяне имеют только с земли, местные власти в экспорте своей продукции заинтересованы кровно. Поэтому в благожелательности местных ментов к нам можешь не сомневаться. Так вот, с того момента, как нас примут и поволокут в мусарню — ты Алексей Татаринов, у которого злые познаньские фанаты стырили паспорт. Лопатник в свалке наверняка кто-нибудь приберет, а нет — мы сами его на пол типа случайно сбросим.
Ознакомительная версия. Доступно 14 страниц из 66
