Власть правящего путинского клана в России сродни зиновьевской «ибанской», т. е. советской власти, а правящая «Единая Россия» – это клон КПСС. Политической такую власть, как и в зиновьевском Ибанске, никак не назовешь, т. к. и при ней бюрократа любого уровня, кроме верховного, не избирают (и если избирают, то только для вида), а назначают. Вот и Путина Ельцин назначил после своего то ли добровольного, то ли достигнутого в результате нажима с Лубянки, ухода в отставку. А дальше все пошло по ибанскому (точнее – лубянскому, и созвучие здесь не случайно) сценарию. Формальные выборы. Формальные победы. Формальный уход в отставку и назначение в качестве преемника верного клеврета Димы Медведева. Затем, как договорились с Димой (см. Заявление Медведева 2011 г.), возвращение к власти еще не на один срок… Номенклатура хочет быть вечной. Думаю, не случайно вскоре после третьего прихода Путина в Кремль, начались разговоры о желательности восстановления монархии в России. Услужливая служба ВЦИОМ провела опрос и обнаружила, что едва ли не треть россиян этого желает. Но, заметьте – не возвращения на трон Романовых, а новой династии. И тут же придворный журналист Антон Хреков, кстати, сын пресс-секретаря президентского Управления делами Виктора Хрекова, выступает с комментарием, суть которого прозрачна, как питьевой спирт: нечего искать претендента на трон, тот, кто уже сидит в Кремле, всем известен, и народ его любит. Быть Антону обер-церемониймейстером при будущем императорском дворе. Беда там, правда, с наследниками – а вдруг помрет всенародно известный, так не дочек же его сажать на освободившийся трон… Все это и смешно, и грустно. Народу вешают любую лапшу на уши, а он ее даже не стряхивает.
Исторические обстоятельства так сложились, что народ России и такому повороту событий обратно к самодержавию особо препятствовать не станет. Китайцы, когда хотят своему врагу пожелать беду, говорят: «Дай Бог твоим детям жить в пору перемен». Вот и русский народ смертельно устал от перемен и принял тот паралич, в который вверг страну Путин, за стабильность. В тот момент, когда Путин сменил Ельцина на посту президента, русские, увы, напоминали стадо без пастуха. Куда и за кем идти, никто не знал. Возвращаться в коммунизм уже не хотелось. А к капитализму и демократии еще не привыкли. Чекистская номенклатура, или, как они сами себя называют, «корпорация», и воспользовалась этим, чтобы теперь, уже не маскируясь, а нагло и открыто захватить власть в России. Вот что весьма откровенно писал по этому поводу в 2007 году автор этого термина, бывший начальник Федеральной службы по контролю за оборотом наркотиков, а затем – депутат Госдумы от КПРФ, генерал ФСБ Виктор Черкесов»(3]:
«Страна в начале 90-х годов пережила полномасштабную катастрофу. Известно, что после катастрофы система рано или поздно начинает собираться заново вокруг тех своих частей, которые сумели сохранить определенные системные свойства. Именно в таком смысле «чекизм» может быть принят к рассмотрению. Рыхлое, неоднородное, внутренне противоречивое и далеко не однозначное сообщество людей, выбравших в советскую эпоху в качестве профессии защиту государственной безопасности, оказалось в социальном плане наиболее консолидированным, или, если точнее говорить, наименее рыхлым. Для того чтобы оно могло уплотниться, понадобились все катастрофические воздействия (уж не о взрывах ли домов в Москве и Черкесске говорит наш хорошо осведомленный и близкий к Путину чекист? – В.Б.). Кто-то быстро отпал, вышел из профессионального сообщества. Кто-то предал. Кто-то стремительно «скурвился». Но какая-то часть сообщества все-таки выстояла. Падая в бездну, постсоветское общество уцепилось за этот самый «чекистский» крюк. И повисло на нем. (Выделено мной. – В.Б.). А кому-то хотелось, чтобы оно ударилось о дно и разбилось вдребезги. И те, кто этого ждал, страшно обиделись. И стали возмущаться, говоря о скверных свойствах «чекистского» крюка, на котором удержалось общество».
«Безусловно, – соглашался со своими потенциальными оппонентами Черкесов, – я не считаю, что критика «чекистских пороков» была абсолютно беспочвенной. Во-первых, непорочны только ангелы. Во-вторых, реальные законы нашей профессии порождают многочисленные издержки. (Об этих «издержках», включая пытки и массовые расстрелы, написаны тома. – В.Б.). Безоглядно воспевать такое ремесло могут только дети младшего и среднего школьного возраста. В-третьих, катастрофа – она и есть катастрофа.
И все же мы помогли, в конце концов, удержать страну от окончательного падения. В этом один из смыслов эпохи Путина, в этом историческая заслуга президента России. И это налагает на наше профессиональное сообщество огромную ответственность, не имеющую ничего общего с кичливым самодовольством. Не мы сформировали пережившую развал страны социальную корпоративность. (Ну, тут, как мы увидим далее, наш лубянский генерал лукавит. – В.Б.). Она стихийно сложилась в недрах самого коллапса и вызванного им хаоса.
И создала из хаоса какой-то минимальный порядок. Он возник – что дальше? Тут, по-моему, есть три сценария. Первый и наиболее благоприятный: преодолевая корпоративизм, карабкаться наверх, превращаться в нормальное гражданское общество. Чем быстрее в России сформируется полноценное гражданское общество, тем будет лучше для всех. В том числе и для моих коллег по профессии. Нельзя – глупо и бесперспективно – цепляться за корпоративные приобретения. Смешно после всего случившегося вставать в позу и говорить о себе как о «соли земли», об «элите элит». Лично я никогда не обменяю свои права гражданина на какие-то «элитные преференции». И твердо знаю – не я один.
