— На нескольких? Если точнее, сколько ты посетил?
— Даже не знаю. А что, это имеет какое-то значение? Послушай, не хочешь — не приходи.
— Что ты имеешь в виду, говоря «не приходи»? — пробормотала я. Я-то полагала, что это чисто гипотетическая вечеринка.
— Она состоится в субботу вечером. И я пойду туда — с тобой или без… Извините, можно попросить счет? — сказал Джейк официанту.
После этого случая мы не разговаривали целую неделю. Я не могла позвонить ему, поскольку находилась в полуобморочном состоянии, однако это не мешало мне с глупой наивной надеждой ждать у телефона и верить: Джейк непременно позвонит и извинится. Он действительно позвонил, но сказал, что решил расстаться со мной. И даже назвал целый ряд причин: в редакции на него постоянно оказывают давление, и он просто не может позволить себе отвлекаться на кого-то; ему уже тридцать девять и пора пересмотреть свой образ жизни. Он повел себя как настоящий подлец, к тому же отвратительно порочный, и этот изъян оказался настолько сильным, что он не смог понять чувства ранимой девушки. Нет, конечно же, последняя причина осталась неназванной, хотя действительно была близка к истине.
Еще до встречи с Джейком меня мучили проблемы с самооценкой, после его ухода исчезли даже ее жалкие остатки. Через несколько недель страдания уступили место дикой ярости, и когда это, наконец, произошло, я начала медленно сходить с ума… Именно в то время я и села писать книгу.
— Понял, это была просто месть! — вскричал Энт. — Отвергнутая женщина и все в таком духе.
— Вовсе нет, — негодующе ответила я. — В этом случае я сразу же обнародовала бы свое имя и швырнула книгу ему в лицо.
— Да, полагаю, тебе следовало бы поступить именно так.
Нельзя утверждать, что Энт полностью ошибался. Я и в самом деле была в бешенстве от поступка Джейка и хотела отплатить ему. Около месяца я размышляла о том, что же мне предпринять, а потом меня озарило: если нельзя победить врага, нужно стать одним из них.
(Вообще-то глупое высказывание. После одиннадцатого сентября Джордж Буш не стал обращаться к нации со словами: «Мои друзья американцы, все без исключения фанатики — крутые ребята. Сказать по правде, у нас нет ни единого шанса победить, поэтому наклеим фальшивые бороды — и все за мной! Слава Аллаху! Смерть неверным свиньям!»)
Ладно, подумала я, напишу-ка я книгу. В конце концов, у каждого из нас есть своя история. (Мэри не устает повторять: «Как это ни печально, в каждом из нас есть собственная книга, и большинство скучнейших и ужаснейших историй складывается на коврик у моей двери».)
Мысль пришла мне в голову однажды под утро, казалось, когда я встану, то на свежую голову решу: «Написать книгу? Какая глупость!» Ведь, как правило, так и происходит, если блестящая идея навеяна сном. Например, в предрассветные часы вы решили учить португальский и открыть маникюрный салон на пляже Копакабана, но за утренней чашкой кофе этот план покажется пустой затеей.
Однако в тот раз ничего подобного не произошло. Наоборот, чем больше я размышляла, тем больше утверждалась во мнении, что написание книги — самая замечательная мысль в моей жизни. Я рассуждала следующим образом. Каждая брошенная женщина мечтает совершить поступок, с помощью которого она докажет бывшему: «Со мной все в порядке, спасибо. Меня вовсе не унизили, и я не хочу заползти в сырую, темную нору и никогда больше оттуда не вылезать». В большинстве случаев все заканчивается двойным слоем помады «Бутс номер семь» и вещью из какой-нибудь лайкры. Затем брошенная девушка отправляется на вечеринку, где ее абсолютно точно заметят — если не бывший, то по крайней мере его друзья. И она решает повеселиться на всю катушку. Да, девушка может чувствовать себя, будто по ней проехал грузовик, но, глядя, как она весь вечер танцует, флиртует, целуется и обнимается, вы никогда не скажете о ней ничего подобного.
Но вы хоть приставьте дуло пистолета к моему виску и сколько угодно угрожайте размазать мозги по стенке, я все равно не умею развлекаться подобным образом. Тем более в лайкре.
Фривольное поведение на шумных вечеринках совсем не мой стиль, и я бы не поступила так ни тогда, ни сейчас.
А вот написать роман — для меня посильная задача.
До расставания с Джейком я ни секунды не стала бы обдумывать подобную затею, но после разрыва отнеслась к перспективе более чем серьезно. Мне казалось, я сумею сочинить роман. Книгу ведь можно писать в одиночестве, не обязательно делиться задуманным. Если бы у вас была такая мама, как у меня, вы бы тоже научились хранить секреты. Нет, я вовсе не мечтала, что меня опубликуют и я стану купаться в лучах славы лучшей писательницы эротических романов. Вообще-то я даже не планировала издавать книгу. Я рассматривала это занятие как своего рода терапию. Решила, будто просто хочу творить. Возможно, мое произведение окажется лишь дурацкой писаниной, но что из этого? Я почувствую себя лучше, а, следовательно, задача будет выполнена.
— Итак, с чего ты решила начать? — спросил Энт. — Хочу сказать, написать целый роман… Ну и ну!
— Поверь, все просто, — застенчиво пробормотала я.
И, к моему немалому удивлению, это действительно оказалось совсем не сложно. Не раз плюнуть, конечно, но вовсе не такая непосильная задача, как мне представлялось. Раньше я была знакома лишь с одним видом книг. Чтиво для девушек, «название которых написано розовым витиеватым шрифтом и в котором фигурирует слово «свадьба»». Мэри описывает их именно так. Мне все еще нравятся подобные романы, и, как правило, я читаю по три книги одновременно. Да, сюжеты обычно перемешиваются в голове, но это не страшно, поскольку в принципе они все одинаковы: одинокая девушка в большом городе ищет любовь и находит ее на… странице двести шестидесятой (как раз вовремя, чтобы на двести восьмидесятой выйти замуж).
Я писала о жизни, в которой превосходно разбиралась. Однажды вечером, придя домой с работы, я открыла лэптоп, подаренный мне отцом (когда я решила построить блестящую карьеру — «Норт Лондон джорнал», а затем журнал «Девушка на работе». Ха!), и начала печатать:
Донна Сандерсон опаздывала на работу. Она бежала по подземному переходу, а потом по платформе, изо всех сил стараясь успеть заскочить в поезд, уже закрывающий свои двери. Внезапно девушка почувствовала, как влажная капелька начала свое путешествие по внутренней стороне ее бедра.
Я абсолютно не подозревала, куда все это меня заведет (история, конечно, а не капля), но все-таки продолжила:
Донна успела. Просунула руку, придержала дверь, подождала, пока та открылась достаточно широко, чтобы проскользнуть в вагон. Потом нащупала свободный поручень и ухватилась за него в переполненном и кипящем жизнью вагоне. Когда поезд заехал в туннель, Донна почувствовала, как капелька скользит все ниже и ниже, пока не подползла, наконец, к краю ее юбки. Она подумала, может ли остановить ее дальнейшее продвижение, просто сжав ноги, или придется использовать носовой платок. Интересно, а носила ли она раньше носовой платок? Она задумалась и о том, чья это капелька — Грега или Вона?
