Пытаюсь расправить свою старую мятую серую футболку. Кажется, раньше ее носил Джош, а может, он стащил ее у меня перед тем, как я стащила у него. Выключаю свой ночник и закрываю глаза, жалея, что не захватила с собой книгу, например, сказки со счастливым, хотя и неправдоподобным концом.
Утром мы встречаемся за завтраком в столовой отеля. Количество шишек за ночь увеличилось. Это напоминает Рождество, всегда проходящее с осложнениями. Едва проснувшись, Джейни начинает тарахтеть о своих свадебных планах. Представляю себе, что ей снилось. Она говорит о свадебной вуали, о моделях модных платьев.
Когда входят мама и Мария, я успеваю расслышать обрывок их беседы.
– Просто я никогда не считала, что рубашки без рукавов выглядят привлекательно на мужчинах, – говорит мама, а затем обращается к нам: – Привет, девочки. Хорошо спалось?
– Восемь часов в стране снов, – докладывает моя пунктуальная сестра.
Моя же страна снов вспоминается несколько расплывчато, однако совершенно точно знаю, что во сне я была центральной фигурой на девичнике перед свадьбой и все вокруг наперебой давали мне наставления по поводу секса. Мама во сне вручила мне видеозаписи определенного сорта, затем передала их Марии и Джейни, и те одобрительно кивали. А еще одна дама, нечто среднее между школьной учительницей и моим стоматологом, подарила четыре шарика в бело-синюю клетку, причем окружающие восторженно заахали. Впрочем, не уверена, что подарок имел сексуальный оттенок. Наверное, я единственный персонаж этого странного сна, не понявший намека.
– А мы болтали всю ночь, – сообщила Мария. – И твоя мама заплела мне косички.
Мария сегодня выглядит как примерная школьница-католичка, несмотря на их с мамой беседы о мужчинах в рубашках без рукавов.
– Как можно не любить путешествия? – И Мария глубоко вдохнула сосновый аромат обеденного зала.
За завтраком мама вручила Джейни подарок, хотя та вовсе не ожидала этого. Как-то, кажется, после третьего по счету девичника, Джейни попросила нас не делать больше подарков, поскольку ей приходится потом все равно возвращать их, в отличие от обручальных колец. Некоторые люди не принимают обратно подарков, но я к таким не отношусь. После нескольких неудачных помолвок я заворачиваю все ту же соковыжималку в новую обертку и вручаю сестре, а потом благополучно получаю ее обратно. Она до сих пор у меня, аккуратно упакованная и перевязанная ленточкой, на полке позади блендера. Возможно, со временем я выделю для нее специальное место.
Но моя мама не одобряет подобную практику, не желая в очередной раз искушать судьбу. Она сама купила подарок, но подписала его и от себя, и от нас с Марией, как будто мы маленькие дети. Хотя в эти выходные, похоже, так оно и есть.
– Поздравляю, – говорит мама. – Может, на этот раз помолвка принесет плоды.
Она подмигивает мне, а Мария хихикает.
– Ну что ты, не стоило этого делать, – смущается Джейни.
– Стоило, дорогая, – качает головой мама. – Я уже слышала все твои возражения. Открывай скорей.
Джейни разворачивает маленький прямоугольный сверток: в нем картинка в рамке, размером едва в две ладони. Акварель, цветы и деревья – в нашем семействе все большие любители сентиментальных пейзажей, – напоминает место для пикников в доме нашего детства. Кажется, я даже различаю за деревьями скамейку. Джейни обожала семейные пикники в этом парке. Все остальные вечно искали причины, чтобы отложить пикник на другое время, а когда все же соглашались, это выглядело так, словно мы делаем одолжение Джейни. Хотя удовольствие получали от этого все. Я всегда хотела, чтобы у Джейни было счастливое благословенное детство, вероятно, сознавая, что я старше, а она прелестный, очаровательный ребенок, ради которого хочется сделать все. Кроме того, наверное, Джейни уделяли внимание и заботу, а мне хотелось бы, чтобы они достались брату. И сейчас Джейни, искренне растроганная, сжимала в руках акварель.
– Это похоже на наш дом, – тихо сказала она и поблагодарила нас.
Официантка, направлявшаяся к нашему столику с кофейником, заметив выражение наших лиц, развернулась на полпути.
– Итак, девочки, – деловито заметила мама, – никто не любит холодные вафли.
Она ловко сумела прервать молчание и напомнить нам о необходимости поесть.
Остальную часть дня мы периодически прятались от внезапных бурных ливней, заставивших нас угомониться и притихнуть. Звук дождя заменял наши комментарии, пока мы осматривали достопримечательности и слушали гидов. В почтительном молчании мы двигались сквозь туманную завесу мороси, повисавшей в промежутках между потоками дождя. Когда первые капли влаги коснулись моих волос, я испытала покой и облегчение. У меня и раньше бывало такое во время дождя. И на обратном пути домой умиротворяющее воздействие стихии продолжалось. Мы слушали старые записи под аккомпанемент мерного шуршания «дворников» по ветровому стеклу. Мы были удивительно спокойны и благостны, почти загипнотизированы.
Мама подбросила меня к дому. Под гораздо более цивилизованным, абсолютно городским дождем я торжественно пошла к магазину и купила апельсины. Я предвкушала, как достану и разверну пакет, спрятанный за блендером в моей кухне. Соковыжималка не должна стоять без дела, а мне сейчас крайне необходимо что-нибудь громкое.
Глава 5
НОЖКИ ЖИРАФА
В медицинской книге, над которой я сейчас работаю, настолько отвратительные, нездоровые, изображающие боль фотографии, что все редакторы невольно съеживаются, проходя мимо меня. И, тем не менее, норовят украдкой бросить взгляд на иллюстрации. Мы публикуем самые различные монографии: моя книжища, в двадцать два цветных разворота, называется «Стратегия войны с раком яичников». Я заметила, что заголовки новейших медицинских исследований часто носят милитаристский оттенок. На фотографиях воспроизведены мягкие студенистые шары – картинки такого рода заставляют сразу же искать у себя симптомы заболевания. Однако моя начальница Моник, весьма деловая женщина родом с Филиппин, не реагирует на омерзительные фото. Ей за сорок, как мы полагаем, – никто не посмел спросить Моник напрямик. Она любит подойти между делом к моему столу и полистать страницы очередной книги.
– Отвратительно, – говорит она, внимательно изучая картинки. – Ужасно, – комментирует Моник следующее изображение.
Время от времени она подносит к странице лупу, рассматривая нечто заинтересовавшее ее. Некоторое время Моник продолжает изучать иллюстрации, страницу за страницей, потом качает головой, ободряюще похлопывает меня по руке, произносит нечто вроде «уф» и удаляется.
Понимаю, что больше не могу выносить такого обилия красно-розовых картинок и повышенного внимания коллег. Решаю сходить к художникам за оберточной бумагой, после чего заворачиваю каждую картинку в плотные коричневые листы. Книга приобретает сходство с набором рентгеновских снимков. В следующий раз, подойдя ко мне и начав листать книгу, Моник обнаруживает аккуратно прикрытые иллюстрации. Несколько разочарованная, она все же произносит: «Отличное решение, Холли».
