— «В Бога мы верим…» — бубнил священник. Уэстон был правоверным иудеем, поэтому Лидия слегка недоумевала, почему на похороны пригласили пастора-католика. Но таков Лос-Анджелес. Возможно, далее будет зачитано что-нибудь из каббалы.
Пытаясь успокоиться, Лидия закрыла глаза и представила, как будет проходить первый съемочный день «Семи минут после полуночи». Режиссер, актеры, декорации. Она ушла в себя, а когда очнулась, поняла, что место рядом больше не пустует.
— Ненавижу такие мероприятия, — прохрипел кто-то у нее над ухом.
Лидия открыла глаза. Справа сидел яркий блондин спортивного вида — такому бы в турпоходы ходить по Биг-Суру, а не на похоронах сидеть в Лос-Анджелесе. Разве они знакомы?
— Джефф Блюм. Лидия, мы встречались давным-давно, когда у Уэстона была своя продюсерская компания, а ты у него работала.
Ясно. За время своей карьеры в кино она перезнакомилась с кучей народа.
— Я был ассистентом Арнольда Мэрфи, — продолжал Джефф. — Тогда вы оба работали на Уэстона.
— А, Джефф! Теперь припоминаю, — прошептала Лидия. — Это тогда…
— Дерьмо расползлось? Ну да. Я был поблизости.
Лидия подавила смешок. Забавный сюжетец. Арнольд греет руки на смерти Уэстона, занимая его кресло президента «Уорлдуайд». Лидия снимает фильм, который нравился Уэстону, а Арнольду — как кость в горле. А теперь на похоронах Уэстона рядом с ней оказался бывший ассистент Арнольда, который в курсе всей истории, положившей начало их контрам с Арнольдом.
— Знаешь, он ведь так и не простил меня, — сказала шепотом Лидия.
— Тебя-то за что? Смеешься, да? — шепнул Джефф на ухо Лидии.
Присутствующие встали. Служба, наконец, закончилась. Лидия повернулась к Джеффу:
— Чем ты сейчас занимаешься? Явно уже не ассистент.
— Руковожу комплектованием и сбытом на «Гэлэкси».
— Никогда бы не подумала, что ты тот самый парень, который когда-то был ассистентом Арнольда.
— Ну, я стараюсь себя не афишировать. Слышал, ты запускаешь новый фильм. Кстати, окончательный вариант сценария мне очень понравился. Отличный сценарист.
— Нам повезло. Не поверишь, отыскали ее рукопись в груде хлама. Невероятно, но факт. Приезжай на съемки. Мы в тридцать шестом павильоне на «Уорлдуайд». Дай знать, когда соберешься.
— Непременно. Рад был повидаться, — сказал Джефф.
— Я тоже. — Лидия направилась к семейству Бирнбаумов, возле которых, желая выразить свои соболезнования Беверли, уже стояли Селеста и Джессика.
— Кто этот красавчик? Он похож на Рэдфорда в молодости, — заметила Селеста, приспуская солнечные очки от Версаче и бросая на Джеффа оценивающий взгляд.
— Джефф Блюм.
— Комплектование и сбыт на «Гэлэкси», — сходу выдала Джессика, печатавшая сообщение на «Блэкберри». Знать каждого игрока в Голливуде и где он работает в настоящее время было частью ее агентских обязанностей.
— Да, и бывший ассистент Арнольда Мэрфи, — заметила Лидия.
— Нет, только не ТОТ Джефф Блюм, — сказала Селеста.
— Он самый, один-единственный, — возразила Лидия.
— Неудивительно, что Лепрекончик вылупился на тебя, Лидия. — Джессика кивнула в сторону Арнольда Мэрфи и Джозанны. — Уверена, он думает, ты что-то замышляешь. У него же паранойя.
— Мне срочно надо выпить, — заявила Селеста. — Ненавижу похороны.
— Я — за. — Лидия достала из сумочки носовой платок и снова промокнула глаза. Ну почему она все еще плачет? Селеста обняла ее и прижала к себе.
— Порядок. — Джессика просмотрела сообщения в телефоне. — Куда пойдем?
— Давайте помянем Уэстона в «Спаго», — предложила Селеста.
Толпа, окружавшая Беверли Бирнбаум, постепенно редела. Беверли была огромного роста с коротко стриженными черными волосами — очень внушительный вид. От отца она унаследовала изумительное киношное чутье и глубокий заразительный смех. Будучи человеком прямолинейным, Беверли выражалась без околичностей и рубила правду-матку в глаза, а такие качества встречаются в мире кино, увы, не часто. Она была одним из людей этого круга, которые очень нравились Лидии.
— Мои соболезнования, Бев, — сказала Селеста, обнимая Беверли.
— Спасибо, Сиси.
— Он был такой замечательный! Ну вот, я сейчас снова разревусь. — Сиси достала платочек.
Беверли перевела взгляд на Джессику — та быстро бросила телефон в сумочку.
— Джессика, спасибо, что пришла. Знаю, у вас с отцом случались стычки из-за контрактов, но он очень уважал тебя и говорил, что лучшего агента здесь никогда не было. Ему нравилось, как ты умеешь отстаивать интересы своих клиентов. — Она наклонилась и обняла Джессику.
— И я любила его, как все мы, — сказала та.
— Я знаю. — Беверли посмотрела на Лидию.
Лидия стояла, опустив глаза; чувства переполняли ее. «Ну же, соберись!» — мысленно приказывала она себе. Селеста мягко взяла ее за руку:
— Мы там подождем, ладно? — Они с Джессикой пошли к машинам.
Лидия кивнула. Она боялась, что не сможет сказать ни слова.
— Бев. — У нее сорвался голос. — Я не знаю… — Лидия судорожно всхлипывала, ее душили слезы. Все, она больше не может.
Бев обняла ее за плечи и прошептала на ухо:
— Он тоже любил тебя, для него ты была единственной. Я поняла это в первый день, когда ты пришла в офис. И рада, что вы успели воссоединиться.
Беверли знала! И может быть, знала всегда.
— Спасибо. — Лидия вытерла глаза.
— Боже, только не это! — Беверли похлопала Лидию по руке, кивая в сторону, направлявшихся к ним Арнольда и Джозанны. — Вот мразь! Не думала я, что у него хватит наглости здесь появиться. Особенно после того, что случилось. Слушай, Лид, как бы там Арнольд ни пыжился, ты будешь делать «Семь минут после полуночи». Отцу нравился сценарий. Если я могу помочь, обращайся.
— Можешь, — всхлипнула Лидия.
— Позвони в офис и договорись насчет обеда, — сказала Беверли, когда Лидия уходила.
— Поручу Тодди сделать это завтра.
Лидия пошла к машине. Никогда еще она не чувствовала себя такой одинокой.
Оглушающая тишина встретила Лидию на пороге ее дома на Малхолланд-драйв. Она уже давно (пожалуй, с того самого дня, когда отказалась выйти замуж за Уэстона) не тешила себя радужными мыслями о детях, семейных праздниках, о доме, наполненном щебетанием голосов, музыкой и смехом: такая жизнь — обуза в голливудской схватке. Лидия не жалела о том, чего лишилась. Она всегда хотела сделать карьеру в кино и жить именно так, как она живет сейчас, — пусть это и не похоже на жизнь большинства женщин. Лидия не сомневалась в правильности своего выбора, но оглушительная тишина дома всегда давила на нее.
