— Я все равно не удовлетворен Мэри-Джейн. Что-то в ней не так, но, убейте меня, не могу догадаться, в чем дело.
— Потому что вы циник и видите в своих героинях лишь карикатуры.
— Разве? — Усталым жестом он взъерошил себе волосы. — Как я понимаю, вам тоже не очень нравится пьеса?
— Только из-за Мэри-Джейн.
Его снова охватило раздражение.
— Может быть, вы хотите, чтобы я сделал ее блондинкой с зелеными глазами?
Она вспыхнула, и к нему снова вернулось хорошее настроение.
— Мне нравится вас дразнить, вы всегда так покупаетесь на подначку! А теперь перестаньте притворяться, будто занимаетесь машинкой. Оставьте ее в покое. Я повезу вас куда-нибудь поесть. Смизи уехала на уикэнд, а мне не хочется возиться.
— Я могу вам что-нибудь приготовить.
— Вы, наверное, устали… и кроме того, я ненавижу хозяйственных женщин.
Энн не удивилась бы, если бы Пол Моллинсон привел ее в какой-то скромный непритязательный ресторанчик, но когда потом она анализировала происшедшее, поняла, что он такого никогда бы не сделал. Если он собирается поужинать в ресторане, то пойдет туда, куда хочет, независимо от того, будет ли с ним актриса, на которую он хочет произвести впечатление, или ничего не значащая для него секретарша.
Они поужинали в Дорчестере, сидя за круглым столиком на террасе в углу. Уже стемнело, и лампы в виде свечей лили мягкий свет на белые скатерти и листву живой изгороди, отделявшей их от Парк-Лейн. Мимо проносились с шумом автобусы и автомобили, время от времени заглушая жужжание разговоров и музыку, доносящуюся из окон танцевального зала.
Так же быстро, как он делал все, Пол заказал обед и, только когда официант ушел, вспомнил, что не посоветовался с ней.
— Я сожалею, — коротко бросил он. — У меня совершенно это вылетело из головы. Но надеюсь, вы любите икру и цыпленка?
Энн собиралась уже ответить «да», когда неожиданно решила, что будет хорошо дать ему первый урок.
— По правде говоря, — сладким голосом ответила она, — икра кажется мне слишком соленой, а цыплят я просто не ем.
— Тогда я верну официанта. — Пол поднял руку, и официант немедленно подошел к ним. — Может мадам снова посмотреть меню? Она хочет заказать что-то другое.
Мгновенно перед ней на столе оказалось меню, и Энн притворилась, что изучает его.
— Я, пожалуй, заказала бы копченую селедку.
— Копченую селедку? — удивленно переспросил официант.
— Копченую селедку, — твердо повторила Энн, — поджаренную с помидорами.
— Мы подаем копченую селедку только на завтрак, мадам. Может быть, вы обратитесь в кафетерий?
Разговор взял в свои руки Пол:
— Леди хочет, чтобы ей подали копченую селедку на террасе.
— Но ее невозможно приготовить на нашей кухне!
— Мне все равно, где вы ее приготовите, — резко проговорил Пол, — лишь бы вы принесли ее.
— Хорошо, сэр.
Официант исчез, а Пол положил руки на стол.
— Посмотрите на меня, мисс Лестер.
Она подняла глаза на него:
— Да, мистер Моллинсон?
— Вы ведь на самом деле не хотите копченой селедки? Правда?
Быстрая ямочка появилась и исчезла у нее на щеке.
— По правде говоря, нет.
— Тогда зачем вы ее заказали?
Она ничего не ответила, и он заулыбался:
— Мне очень хочется дождаться и посмотреть, как вы будете ее есть! — Он щелкнул пальцами, и официант вернулся. — Мадам передумала. Она решила все-таки взять цыпленка и икру!
Во время обеда Пол решительно взялся развлекать Энн, и она с удовольствием включилась в эту игру остроумия. После кофе они потанцевали. Она была высокой, но и он был выше ее почти на голову. В его крепких объятиях она почувствовала себя маленькой и беззащитной и, вздохнув, доверчиво прижалась к нему.
— Вы довольны?
— Очень. Спасибо, мистер Моллинсон.
— Лучше зовите меня Пол. Я отказываюсь слушать весь вечер, как вы называете меня мистером Моллинсоном! А есть у вас второе имя, кроме Энн?
Она покачала головой:
— Просто Энн. Ничего интересного.
— Не простая и очень интересная Энн, красивая Энн, — поправил он. — Вы ведь очень красивы и знаете это. Возможно, это одна из причин, по которой ваша мачеха вас невзлюбила. Там, где вы жили, в том районе, были состоятельные холостяки?
— Один или два.
Говоря это, Энн придвинулась ближе к нему, чувствуя, что это был единственный способ прекратить опасный разговор. И его рука сжала крепче ее руку, когда он вел ее в сложном рисунке танца. При его индивидуализме можно было ожидать, что он будет танцевать нечто собственное, не подчиняясь ритму танца. Энн так и думала, но выяснилось, что была к нему несправедлива: он оказался великолепным танцором, да и Энн не уступала ему в этом, их дуэт был идеально гармоничным. Музыка стала медленной, потом прекратилась совсем, и он, поддерживая ее под локоть, вывел из танцевального зала.
Энн зевнула и попыталась прикрыть зевок ладонью.
— Вы устали, — быстро проговорил он. — Я отвезу вас домой.
— Но вы, должно быть, тоже устали. Ведь это вы весь день занимались творческой работой.
Он улыбнулся:
— Это что, острота на мой счет?
— О нет, — серьезно сказала она и коснулась рукой его руки. — Я это говорю как комплимент.
Они прошли через весь танцевальный зал, через фойе и, обойдя отель сбоку, подошли к его машине. Поездка по темным улицам пролетела мгновенно, и очень быстро они уже были у дверей ее дома.
— Это был чудесный вечер, Энн. Еще раз спасибо, что задержались на работе.
— Я рада, что смогла быть вам полезной.
Она повернулась посмотреть на него. Его лицо было почти не видно в слабом свете приборного щитка.
— Кстати, если вы и следующую неделю будете отсутствовать, мне бы не хотелось брать жалованье.
— А на что вы собираетесь жить? Будете питаться воздухом? Я могу позволить себе оплачивать ваше время, глупышка.
Его губы небрежно коснулись ее рта. Это был первый намек на что-то интимное, на ту близость, к которой она стремилась с самого начала, но сознание того, что он целует ее, принимая за совсем другого человека, лишило поцелуй всякого удовольствия. Ей захотелось, чтобы он поцеловал ее саму, а не вымышленную героиню. Видимо, ее колебания как-то передались ему, и когда она обняла его за шею, он тут же отпрянул:
— Вы очаровательный ребенок, Энн. Идите спать.
Наклонившись вперед, он открыл ей дверцу и почти что вытолкнул из машины.
