Такер улыбнулся, но ничего не ответил.
Ухмылка Билли стала шире.
— Старина Джесс всегда был себе на уме. Давай-ка сядем с тобой вон там в тенечке, выпьем за старую дружбу и ты задашь мне свои вопросы.
Такер помалкивал вовсе не потому, что был себе на уме. Не мог же он сказать Билли, что приехал, чтобы поймать Латура. Другого объяснения ему в голову не приходило, и он решил промолчать. Они ни за что не поверят, что он решил вернуться в отряд. У них еще свежо в памяти, как он, переругавшись со всеми, уехал из отряда во время войны.
Билли пошел к стоявшему под навесом столу и сказал тощему пожилому человеку с седыми волосами:
— Принеси-ка своей отравы, Доходяга. Нам с Джессом надо поговорить по душам.
Такер пошел вслед за Билли к столу. Собравшиеся провожали его хмурыми взглядами. Все они были одеты в поношенную серую форму армии Конфедерации. Дела их, видимо, шли плохо. Этих забытых солдат, очерствевших от страданий, несчастья других совершенно не трогали.
Такер узнал многих из старого отряда Андерсона, но Латура среди них не было. Где он? Отправился в набег или, как и он сам, оказался в плену? Может быть, его держат в одной из этих лачуг?
Билли жестом пригласил его сесть за стол, затем взял глиняный кувшин, который принес старик. Бреди и Ренни стояли в отдалении, а винтовки держали наготове.
— Доходяга — прекрасный пример того, что могут сделать с человеком федералы. У бедняги было прекрасное будущее, ферма, жена и дети, но проклятые янки сожгли его дом вместе с женой и детьми… По какому праву? Согласно приказу номер одиннадцать, который разрешает им грабить и убивать мятежников южан и даже сочувствующих.
Хотя Такер и сам не одобрял этот приказ, он решил, что сейчас не время это обсуждать.
— Ему всего сорок лет, — тихо добавил Билли, когда старик отошел, — а поглядеть — дашь все семьдесят.
— Наверное, у всех твоих солдат за плечами имеется что-нибудь в этом роде.
— Это так, дружище Джесс, — грустно кивнул Билли и поднял глаза на Такера. — И у тебя тоже.
Не желая ворошить свое прошлое, Такер перевел разговор:
— Меня теперь зовут не Джесс, а Такер Бун.
— Что делать, привычка. Кстати, о привычках. Ты не забыл вкус этого зелья?
Билли протянул ему кувшин.
Такер с трудом сдержал гримасу отвращения. Ему было ни к чему затуманивать мозг виски, но выпить с Билли следовало: во-первых, это ритуал, во-вторых, алкоголь может развязать ему язык.
— Извини, — сказал Такер. — Руки связаны. Билли расхохотался:
— Ренни, иди сюда и развяжи старину Джесса… то есть Такера. Надо же ему утолить жажду.
Ренни поспешно бросился развязывать руки Такера и так же поспешно вернулся на свой пост. Он явно воспринял слова Билли как приказ. Такер решил, что Билли хотел продемонстрировать ему свою власть над людьми.
Такер ничего против этого не имел: лишь бы у него были развязаны руки. Он потер кисти, радуясь, что кровь опять побежала по жилам. Ренни Клейборн был знаменит своими узлами. Уж если он свяжет пленного, тому вовек не сбежать.
Билли широко улыбнулся и поднес кувшин ко рту.
— Ух, — проговорил он, опуская кувшин. — Доходяга свое дело туго знает. Хороша самогонка — так и буравит потроха.
Такер неохотно взял кувшин и отпил совсем немного. Он хотел сохранить ясность мысли. Хотя Билли как будто вел себя по-дружески, в воздухе ощущалось напряжение. Такер слишком давно знал Билли, чтобы не почувствовать, что тот что-то замышляет. Такер отпивал самогон маленькими глотками и слушал ностальгические воспоминания Билли об их детстве и салуне «Парадайз».
По мнению Такера, ни время, ни виски не могли скрасить тяжелые воспоминания тех дней, но Билли всегда умел забывать плохое. Скоро даже Такер стал посмеиваться, вспоминая, как они потихоньку пробирались на второй этаж, где были комнаты проституток, и подглядывали за «отцами семейств» в минуты, когда те оказывались без штанов.
Потом разговор перешел на войну, на их совместную службу в отряде Кровожадного Андерсона.
— Неплохие были денечки, правда, Джесс? — сказал Билли, покачиваясь на задних ножках стула.
— Я бы не сказал, что они были так уж хороши.
— Но власть была в наших руках. Мы гордо проезжали через освобожденные города. Нас все уважали, нас восхваляли. Да на нас только что не молились.
— А сколько умерло безвинных людей? Билли прищурился.
— Ты заговорил, как эти слюнтяи-политики. Они решили, что война обходится им чересчур дорого, и поэтому, видите ли, мы должны были поступиться всеми своими идеалами и просить прощения, которое нам никто не собирался даровать. Черт бы побрал этих федералов и их присягу на верность, — добавил Билли и сплюнул. — Можно подумать, эта присяга и мешок бобов дадут тебе, видишь ли, спасение. Как же!
Он был прав. Штат Миссури слишком долго был полем боя, и слишком много людей пошли на виселицу, чтобы партизаны могли надеяться, что им окажут снисхождение.
— Ты вовремя смылся, Джесс, — задумчиво продолжал Билли. — А за все наши головы назначено вознаграждение. Так что выбора у нас, похоже, нет. Все равно когда-нибудь повесят, так почему, пока живы, не повеселиться?
Такер соглашался с ним в душе. Партизаны Канзаса совершили не меньше злодеяний, но историю пишут победители. Канзасцев история прославит как героев, а Билли и ему подобные будут заклеймены как грабители и убийцы.
— А почему бы вам не отправиться на Запад или не скрыться на индейской территории? — спросил Такер.
Билли покачал головой:
— И что мы там будем делать? Черт побери, я ничего не умею, кроме как воевать. Это вошло в мою плоть и кровь. Другого ремесла у меня нет.
«Да, — подумал Такер, — он прав». Но все же в память о прежней дружбе он попытался разубедить Билли:
— Америка — страна большая. В горах или прериях легко потерять свое прошлое. Надо только изменить имя.
— Как ты? — Билли с размаху опустил стул на все четыре ножки и впился в Такера взглядом. В карих глазах засверкали опасные желтые искры. — Нет, Джесс, дезертировать я не собираюсь. И от тебя такого не ожидал.
Такер едва сдержался.
— Ты этого не ожидал от Джесса Холланда, — бесстрастным тоном сказал он. — Но Джесса больше нет. А меня зовут Такер Бун.
— Позволь спросить, почему?
Такеру вовсе не хотелось это объяснять, но, хотя они и выпили вместе, он все еще оставался пленником Билли, и тот не успокоится, пока не получит ответ. Схватив кувшин, Такер сделал глоток, и его чуть не вырвало.
— Мне нужно было забыть старое и начать жизнь сначала. Мне осточертели наши командиры, которые заботились больше о том, чтобы угодить политикам, чем о том, чтобы выиграть войну.
