Правда, за несколько недель до рождения мальчика ей пришлось отлучиться по печальному поводу. Дедушка Ярославы, Афанасий, вместо того, чтобы, как планировалось, навестить внучку… собрался помирать. Годы не спишешь со счетов, да и травма головы, полученная Афанасием в ходе натуральных боевых действий бок о бок с Беловым, ни в коей мере не способствовала долгожительству.
И снова прикрывать семью грудью выпало на долю Екатерины Николаевны. Саня в момент получения телеграммы о тяжелом состоянии деда находился за рубежом, в очередной из деловых поездок, а Ярославе Катя о телеграмме даже не сказала. Подхватилась сама и поехала в поселок Свободный, где Афанасий буквально дышал на ладан.
Дед умирал тяжело, находясь в сознании. Обширный инсульт лишил его возможности не только двигаться, но и говорить. Странно было, что апоплексический удар такой силы не убил старика сразу. При виде подоспевшей Екатерины больной только завращал глазами и замычал, проявляя страшное беспокойство. Он мучился и беспокоился до тех пор, пока Катя, поправляя подушку, не наткнулась на мутный и изрядно помятый фотоснимок, который бог весть что делал в постели умирающего.
— Что это? — Катя полезла в сумку за очками для близи, а дед Афанасий снова страшно замычал.
В тот раз ей так и не довелось рассмотреть фотокарточку. Снимок был в спешке спрятан в сумку, поскольку в жизни деда наступили последние минуты… После возвращения с похорон Кате тоже было не до изучения семейных реликвий, и фотография провалялась в кармане сумочки еще какое-то время.
После всего пережитого роды Ярославы прошли, можно сказать, легко. Роженица проявила нечеловеческое терпение: скрипела зубами, хрустела костями, но даже не пискнула. А когда все закончилось, даже позволила себе улыбнуться. Катерина в тот момент даже подумала: а вдруг все еще образуется?..
— Ух ты, голубоглазый получился! — с восторгом воскликнул примчавшийся в палату Саша. — В Ярку!
Мальчик был смуглым, черные глянцевые волосы были длинными до плеч, и чтобы разглядеть глазки новорожденного, надо было эти волосы сперва отвести от лица.
Екатерина Николаевна не разделила восторга племянника: ей как опытному акушеру было прекрасно известно, что голубоглазыми получаются абсолютно все младенцы. Это даже не голубой цвет, а иссиня-лиловый, фиалковый. Редкая мать в первые дни своего материнства не обольщается по поводу такого красивого, такого необычайно насыщенного цвета младенческих глаз. Однако проходит месяц-другой, и эта неземная фиалковость уступает место любому другому обычному оттенку радужки. Так что карий будет цвет глаз у мальца — скорее всего, карий.
«Черная масть посильнее будет светлой», — подумала Екатерина Николаевна, но вслух говорить этого не стала.
— Ну, что, может, Афанасием парня назвать? — сказала она, поторопившись переменить опасную тему насчет сходства.
— Дурная, примета — называть в честь недавно умершего… — впервые разлепила искусанные в кровь губы молодая мать.
«Ни фига же себе! Ясновидящая, что ли?» — вновь изумилась про себя Катя: она абсолютно точно знала, что о смерти деда никто Ярославе не сообщал.
Сына Ярославы в итоге записали Алексеем. Б загс ходили вдвоем с Саней, без Ярославы, которой, в связи с карантином пришлось еще полежать в роддоме. Но назвали мальчика в соответствии с пожеланием матери. Отчество дали, попятное дело, Александрович. Ну, не Омаровичем, в самом-то деле, величать малыша! Не заслужил его покойный биологический отец такой чести, да и младенец ни в чем не повинный не заслужил такого отчества.
— Когда жениться станете? — на обратной дороге Катя спросила племянника в лоб. — В следующий понедельник срок регистрации подходит.
— Подождем пока… — Саня отвел глаза. — Пусть Ярка сперва придет в себя, успокоится. Не насильно же ее под венец тащить.
Б тот вечер Екатерина вспомнила о дедовом снимке, привезенном ею из Свободного, и долго рассматривала мутное некачественное изображение. Ничего нового для себя она в нем не углядела.
Снимок был слегка засвечен — из-за костра, попавшего в кадр. В центре заснятой группы был Николай Белов — отец Саши, бородатый и с гитарой. Слева от него сидели какие-то люди, тоже при бородах и свитерах, надо полагать, геологи. А справа к Николаеву плечу притулилась молодая светловолосая женщина в пестрой кофточке. Даже плохо проявленный и подсвеченный снимок не мог скрыть всепоглощающего восторга, с которым она Искоса заглядывала в лицо поющего гитариста.
— Вот кобель, царство ему небесное! — вполголоса выругалась Катя в адрес неверного мужа своей любимой сестры. — В Москве жена с маленьким сыном дожидаются, а он тут, понимаешь… Охотится за туманами!
Она без труда догадалась, что прекрасная селянка — ни кто иная как мамочка Ярославы. При первом знакомстве Кати с дедом Афанасием тот упоминал, что между родителями Сани и Ярки по молодости была любовь. «Экспедиция», называется! Слава богу, что Сашина мать так и не узнала по про этот, таежный, финт своего ненаглядного супруга…
И все-таки интересно, почему дед Афанасий, умирая, так хотел, чтобы этот снимок попал в руки Кати? Прямо даже умереть не мог, пока фотокарточка не попала по назначению! Господи, ну чистый мексиканский сериал, а не семья… А кстати!
Вспомнив про мексиканский сериал, женщина подскочила и включила телевизор. Показывали многосерийный телефильм «Любовь, долг и ярость», и, против обыкновения, Катя успела к началу фильма. На экране замелькала нарезка эпизодов из предыдущих серий, и пошел закадровый текст. Любительница мыльных опер в очередной раз поймала себя на мысли: отчего эти лица и эти шеи такие пятнистые?
Ну вот молодая же девушка — стройная, красивая, а как только покажут крупный план, сразу видно, что вся покрыта родинками и папилломами. «Видимо, результат солнечного климата, — опять-таки не в первый раз сама себе и ответила. — Вероятно, солнечная активность там у них в Бразилии (или в Аргентине?) высокая, оттого и родинками все покрыты, будто мухами засижены…»
Катя смотрела сериалы исключительно с психотерапевтической целью. Понаблюдаешь, как Луис и Педро изводят друг друга интригами, перекрестишься, и подумаешь грешным делом, что мы-то еще и неплохо живем, довольно-таки спокойно…
Равнодушный голос за кадром рассказывал краткое содержание предыдущей серии: «Свадьба Марии и Пабло расстроена. Внезапно выясняется, что жених и невеста являются единоутробными братом и сестрой…» Екатерина Николаевна вскинулась и подскочила на диване, как от удара электрошоком:
— То есть как так — единоутробными?!
В следующую секунду экран явил взору старика в инвалидной коляске, на бешеной скорости проносящегося по проходу церкви к алтарю. И невесту, которая обрушивается в обмороке на руки обалдевшего жениха, демонстрируя много-численнее родинки на шее и в вырезе декольте…
— Ой, да что же это, господи! — Катя страшно разволновалась. — Саша! Господи!
Она заметалась по квартире, в одной руке сжимая телевизионный пульт, а в другой злополучную фотокарточку. Первым побуждением было позвонить Александру на мобильник и вывалить свою кошмарную догадку
