Ознакомительная версия. Доступно 18 страниц из 90
Тем временем Галина откуда-то извлекла альбом с фотографиями и принялась яростно его листать.
— Вот, посмотри, какая она была! — победоносно воскликнула Галина, тыча мне в нос пыльный альбом.
Я посмотрел. На снимке Галина, Жанна и Люся сидели за столом, закутанные в белые махровые полотенца, видимо, после сауны, так как такие же белые полотенечные тюрбаны были накручены на их головы, а перед каждой стояло по открытой бутылке Хейнекена. Подружки, блин! Да, на самом деле семь лет назад Люся была не просто упитанной, а просто толстенной бамбарой-чуфарой с помидорными щеками и двумя подбородками, гораздо обширнее тоже не самой худой в то время сидящей рядом с ней Галины.
— Как раз в тот день после бани мы взвешивались, — продолжила жена. — Я тогда весила семьдесят пять, Жанка — пятьдесят семь, а Люся — восемьдесят восемь!
— Ну и что? — разыграл равнодушие я, на самом деле поражаясь тому, что Жанна за последние семь лет не поправилась ни на грамм. Не то, что Галина, которая могла фанатично сидеть месяц на какой-нибудь новомодной диете, изнемогая от голода, а потом, сбросив килограмм пять, за неделю наесть все обратно.
— Может, спать, дорогая? — предложил я, и Галина кивнула, со вздохом захлопывая альбом.
Мы улеглись в постель и уже как-то привычно повернулись друг к другу спиной.
— Спокойной ночи, милая, — попрощался с женой я.
— Завтра на дачу? — спросила меня в ответ милая.
— Угу, — утвердительно промычал я, проваливаясь в объятия Морфея.
Пожелала ли мне Галина спокойной ночи, я уже не услышал.
Глава 4. Тетка Эльмира
Суббота, утро
Как ни рано обычно в день отъезда на любимую дачу встает и начинает хлопотливо собираться Галина, но тетка Эльмира позвонила еще раньше. Еще не было восьми, как сонную тишину субботнего утра разорвало телефонное блеяние. "Черт, надо было выключить проклятого на ночь", — подумал я, в сомнамбулическом состоянии подплетаясь к телефону и снимая трубку.
— Глеб, мальчик, это я, — услышал я бодрое контральто любимой тетушки. — Как хорошо, что ты еще дома.
Тетка явно заблуждалась в отношении моего рабочего графика, очевидно, полагая, что я работаю, как пахарь в поле, с петухов и до упора. Я не стал ее разубеждать.
— Да, тетя Эля, — протирая глаза, поприветствовал я ее в отместку за прерванный сон, — тетка терпеть не могла, когда ее имя сокращали.
— Какие у тебя сегодня планы, нам с тобой в три часа нужно быть на Димитрова, и не называй меня тетей Элей — совершенно слитно и с безаппеляционностью школьного учителя, разговаривающего с неразумными учениками, заявила тетушка.
В этой фразе — вся она.
— Здравствуй, тетя Эльмира, — поправился я. — Вообще-то сегодня суббота, выходной, мы уезжаем на дачу. А какие коврижки раздают сегодня в три на Якиманке, что там надо быть?
— Вы что с Галиной, не общаетесь? — продолжила тетушка. — Я вчера битый час растолковывала ей, что завтра, то есть уже сегодня, ровно в пятнадцать часов нам надо быть на Димитрова (тетка упорно не хотела употреблять новых, в смысле старых названий московских улиц), где находится юридическая фирма, занимающаяся нашими делами, я тебе сто раз говорила об этом, мальчик мой.
Я вспомнил. Да, юридическая фирма. Но что делать там в субботу, оставалось неясным. Все уважающие себя юридические фирмы по субботам отдыхают. Но Галина-то хороша! Получалось, что тетка четко ей объяснила, что мне надо сегодня где-то быть, а хитрюга Галина выманила у меня обещание ехать сегодня на дачу. Черт, баба есть баба!
— Теть Эльмир, а тебе не странно, что в субботу, — начал было пытаться развести тетку я.
— Ничего странного, просто по счастливому стечению обстоятельств в Москве находится представитель швейцарской адвокатской конторы, которая занимается нашим наследством, и он сам настоял на встрече сегодня, потому, что завтра он улетает.
— Постой, что за "наше наследство", — недоуменно спросил я, одновременно навострив как-то уши.
— Я тебе не говорила? — изумилась тетка, но тут же меня простила: — Ну ладно. Если все так, как я планирую, то ты являешься наследником крупного состояния из Америки.
— Прости, насколько крупного? — съязвил я.
— Несколько мильёнов, — совершенно спокойно ответила тетушка.
Тут совершенно необходимо буквально сказать буквально пару слов о моей тетке Эльмире, хотя, несомненно, ее фигура заслуживает куда более подробного описания, чем возможно сделать на страницах этой книги. Возможно даже, что кто-нибудь когда-нибудь вообще напишет про нее отдельную книгу, потому что Эльмира Всеволодовна Чайковская, в девичестве Неказуева, старшая сестра моего покойного бати, царствие ему небесное, безусловно, личность в высшей степени неординарная, а жизнь прожила, мягко сказать, небезынтересную. В 47-м, когда забрали ее отца, моего деда Всеволода Владимировича, она, тогда пятнадцатилетняя девчонка, осталась одна с семилетним братом на руках. Правда, нашлась очень дальняя родня матери, приютили, но и только. Люди рисковали уже тем, что взяли детей репрессированного к себе, а не отдали в детдом, как предлагали представители компетентных во всех вопросах органов. Так что, как говорится, и на том спасибо. Жили родственники тесно и бедно. Вопрос, как прокормить и во что одеть себя и брата, Эльмира была вынуждена решать сама. Маленький Аркаша как раз пошел в первый класс, а она закончила восьмилетку. Эльмира мечтала учиться дальше, и через два года поступать в МГУ на инъяз, потому, что с самого детства мечтала в оригинале прочитать своего любимого Дон Кихота. Но она оставила школу, пошла работать и только в двадцать лет поступила на заочное отделение. Все годы, пока младший брат не окончил школу и не стал зарабатывать сам, Эльмира впахивала сначала на Парижской коммуне, потом на Красном Октябре, а по вечерам штудировала иностранные языки, русскую и зарубежную литературу, а также работы классиков марксизма-ленинизма, без чего о вузовском дипломе в те годы нельзя было и мечтать. Последнее давалось ей тяжелее всего. Потом она шутила, что имя ей дали не со смыслом, а с «антисмыслом».
Дело в том, что ее отец Всеволод Владимирович Неазуев к моменту рождения дочери, был совершенно убежденным марксистом-ленинцем, активным комсомольцем и кандидатом в члены ВКП(б). Поэтому для первенца, а это должен был быть, по его мнению, обязательно сын — наследник, отец придумал имечко не из святцев. Вполне в духе той эпохи коллективизации и индустриализации одной шестнадцатой части планеты он решил назвать сына Элмиром. Первая буква в имени означала — Энгельс, вторая — Ленин, третья, как вы, должно быть, уже догадались, Маркс. Вдобавок еще и мир во всем мире. Ничего себе, конечно, имечко, но все лучше, чем сплошь и рядом рождавшиеся тогда Вилены, Вилоры, Марлены и даже Трактора. Кстати, его супруга — моя бабка Екатерина, видимо, не была такой фанатичной комсомолкой и сына хотела назвать каким-нибудь более человеческим именем — ну, хотя бы Аркадием, в честь суперпопулярного тогда Аркадия Гайдара, но деду удалось жену убедить. Да вот незадача, родилась дочь. Бабка моя, должно быть, облегченно вздохнула, но идея настолько крепко сидела в голове молодого большевика, что отказаться от нее он не мог. Любые паллиативы назвать дочь в честь Розы Люксембург или Надежды Крупской были отвергнуты. Добавив в середине имени мягкий знак для благозвучности, родитель обозвал-таки дочь в соответствии со своими идеалами. Так девочка стала Эльмирой.
Ознакомительная версия. Доступно 18 страниц из 90
