Владимир улыбнулся:
— Так получилось. Я увидел, что вы идете сюда, и не удержался, чтобы не последовать за вами.
— Отчего же мне такое внимание? — спросила она.
Молодой человек прошел вперед и сел на скамью рядом с Лизой.
— С первой минуты, как вы появились в нашем доме, вы вызываете мой самый живой интерес.
— Вот как? Но почему?
— Ваше таинственное появление, как в романе… Бегство из дома… — Владимир замялся, подбирая слова, — коварных злодеев. Из замка, в котором вас, как принцессу, держали в заточении…
Лиза рассмеялась:
— И так, и не так… Я вовсе не принцесса, а дядин дом — не замок…
— Да нет, — задумчиво произнес Владимир. — Вы именно принцесса, — при этих словах он пристально и серьезно посмотрел на Лизу.
Девушка отчего-то смутилась и покраснела. Владимир опустил глаза и продолжил:
— Разве наследство графини не превратило вас из Синдереллы в принцессу, как это и бывает в сказках?
— Верно, — тихо ответила она.
— И разве вы не бежали, опасаясь за свою будущность?
Она наконец подняла голову и, откинув смущение, внимательно посмотрела на собеседника.
— Не надо об этом… Я не хочу вспоминать…
— Простите, — ответил он. — Я больше не буду! — Владимир рассмеялся. — Итак, как вы находите столицу?
Он поднялся со скамьи и встал перед ней.
— Не желаете ли пройтись и оглядеть оранжерею, воспользовавшись моими пояснениями?
— С удовольствием! — в тон ему ответила Лиза и поднялась.
— Так какова столица на ваш вкус?
— Весьма прекрасный город, полный удовольствий и удобств…
Они шли между цветов и лиан, которые образовывали живой и душистый ковер вокруг них.
— Тетушка познакомила меня с некоторыми своими друзьями, — продолжала Лиза, — Приятные и милые люди.
— Что ж, хорошо, что вы вынесли именно такое впечатление. Многие ведь говорят, что тут скучно… Их терзают сплин, безразличие и прочее, что порождает наш холодный град Великого Петра.
— Думаю, что многие в К. пожелали бы оказаться здесь, даже если бы их после того всю жизнь терзала скука…
— А многие здешние жители мечтали бы оказаться в К., — тихо сказал Владимир.
— А вы? — спросила девушка. — Вы хотели бы уехать из столицы?
— Возможно… — протянул молодой человек. — А может быть, и нет…
— Что это за цветок? — девушка протянула руку к белому соцветию, украшавшему длинный зеленый стебель.
— Не трогайте его рукой! — предостерегающе воскликнул Владимир. — Это белый олеандр, он ядовит…
— Какой красивый, — полуиспуганно сказала Лиза, отдернув руку, — и ядовитый…
— Довольно частое явление. Вид совершеннейшей невинности, а суть — злодей, — промолвил Воейков.
Лиза поежилась:
— Вы так об этом сказали, что…
— Что? — Он остановился и посмотрел на нее.
— Вы часто обманывались, я думаю?
— Внешностью? Нет, — спокойно проговорил Владимир. — Но я видел многих обманувшихся. Здесь такое бывает довольно часто… Но вот посмотрите на эти цветы. — Он указал ей на фиолетовые и розовые гроздья фиалок. — Сколь милы и прелестны! И безобидны… Любуйтесь ими, срывайте их без боязни…
Лиза посмотрела на молодого человека и произнесла:
— Рвите их, ибо они не могут постоять за себя… Печальная участь! Беззащитные гибнут и не имеют даже возможности отомстить обидчику…
Владимир осекся. Потом, отвернувшись к цветам, произнес:
— Цветы, увы, беззащитны… Но, к счастью, не всякий настолько злодей, что будет губить их красоту бездумно и хладнокровно. Люди — дело иное. Жертва рано или поздно найдет своего погубителя.
Лиза побледнела:
— Странный разговор. К чему вы говорите мне такие слова?
— О, обычное дело здесь, в столице, когда неосмотрительность губит репутацию.
— Вы хотите меня предупредить о чем-то? — спросила девушка.
— Разве вас надобно о чем-то предупреждать? Вы весьма разумны, и у меня нет ни одного основания опасаться за вашу будущность.
Молодые люди замолчали. Разговор завел их туда, куда они совершенно не рассчитывали зайти. Между ними вдруг зародилось какое-то охлаждение, которое ни он, ни она не могли в себе преодолеть.
— Мне надобно пойти к тетушке… — пробормотала Лиза. — Она уже, думаю, ждет меня…
— Конечно, я непростительно злоупотребил вашим вниманием, — сдержанно ответил Владимир.
— Нет, что вы… — еще тише прошептала Лиза. — Я была рада нашей прогулке…
Они вышли из оранжереи, раскланялись, и каждый пошел в свою сторону.
Лиза кинулась к себе и заперлась на ключ. Она упала на постель и чуть не расплакалась. Девушка не могла понять, что с ней происходит. Но этот холодный тон, этот странный разговор… Что он имел в виду? От чего предостерегал или… Или, быть может, намекал на что-то? Но на что? Ей было больно и неприятно. Человек, которому она с первого же взгляда решила безоговорочно доверять, потому что он чрезвычайно понравился ей, вдруг проявил себя так странно! А может быть, он имел в виду ее путешествие с господином Алексеевым, когда говорил о репутации, которую так легко загубить? Ведь Дарья Матвеевна предупреждала ее о том, что подобную выходку не стоит предавать известности. Господи! Да что он мог о ней подумать?
Владимир, поднявшись к себе, почувствовал, что совершенно потерял и аппетит, и покой. Идя домой, он мечтал об обеде, но теперь понял, что не сможет проглотить ни кусочка. Мысль о еде вызывала отвращение. Он прошелся по комнате и, наконец усевшись, стал ругать самого себя. Кто дернул его за язык? Что за двусмысленности он нес? Лиза, пожалуй, подумала, что он имел в виду это ее бегство из К. Но, хотя это и был решительный и странный поступок для молодой девушки, никто в доме не усомнился ни в ее порядочности, ни в порядочности Сергея Николаевича, который взял на себя такую ответственность. А ведь когда он увидел девушку там, в оранжерее, в нем были совсем иные чувства… Он был… был… Владимир не мог подобрать слова. Очарован? Пожалуй. Или… Нет, более ничего. Молодой человек вздохнул. Какое странное чувство! Нет, он решительно потерялся и ничего не мог понять!
10
Бал прошел с огромным успехом. Блестящий праздник, данный Петром Петровичем в честь юной родственницы, еще долго обсуждался во всех гостиных в степенях превосходных. Какой размах! Какое великолепие! Как хороша Елизавета Петровна, а главное — как она богата! Кому достанется такая невеста? С тех пор приглашения для Лизы сделались весьма частыми, и ни один праздник не обходился без нее. Она будто взяла себе за правило появляться везде, где это только возможно. Лиза не спала, не ела — она вся окунулась в водоворот светской столичной жизни. Дарья Матвеевна даже опасалась за ее здоровье, и не даром: Елизавета простудилась и долго болела.
