– Будь Ящик телефоном, он позволил бы пещерному человеку позвонить только при пожаре.
– Именно, – подтвердила Коллинз. – И чтобы ритуал подействовал, приходится исполнять дурацкую пляску с поднесением белиберды. Тогда все работает. Мы не знаем, что делать с данными, но, очевидно, компьютер «Интрепида» умеет обращаться с ними. Пусть только при крайней необходимости – но Ящик выдает результат, хотя и нелепым образом. Мы его ненавидим, но выбора нет. Приходится использовать его и выполнять задания.
– Только прибыв на «Интрепид», я сказал К’роолю, что сотрудники академии не смогли воспроизвести некоторые результаты местной лаборатории. Теперь понятно почему. Вы просто этих результатов не получали.
– Энсин, вы выговорились? – поинтересовалась Коллинз.
Ей, очевидно, надоел допрос с пристрастием.
– Почему вы не рассказали обо всем, когда я только поступил?
– Энди, что же мы могли вам рассказать? Привет, добро пожаловать на «Интрепид», избегайте тех-то и тех-то офицеров, потому что они вас загубят, если отправитесь в разведмиссию с ними, и кстати, вот у нас тут волшебный Ящичек, он делает невозможное. Чудесное было бы первое впечатление!
– Вы бы просто не поверили, – добавил Кассавэй. – В этот бред можно поверить, только увидев своими глазами.
– С ума сойти! – выдохнул Даль.
– Именно, – подтвердила Коллинз.
– И у вас нет никакого рационального объяснения? Никаких предположений?
– Самое разумное объяснение дало начальство Вселенского союза, – ответил Трин. – «Интрепид» получает важнейшие, рискованные задания. Гибнет много людей. Чтобы компенсировать психологическое напряжение, команда адаптируется как может, пестует суеверия, совершенствует технологии избегания. А мы используем передовые технологии, в которых не разбираемся, для выполнения нашей работы.
– Кажется, вы не очень верите в свои слова, – заметил Даль.
– Я согласен, объяснение весьма натянуто, – признался Трин. – Но у меня нет причины не верить ему.
– Во всяком случае, оно звучит куда разумнее, чем проповеди Дженкинса, – проворчала Мбеке.
– Вы говорили про него и раньше, – вспомнил Даль, уставившись на нее.
– У него индивидуальный исследовательский проект, – поспешно пояснила Коллинз.
– Исследует здешнее безумие?
– Не совсем, – поправила Коллинз. – Он выстроил систему наблюдения, которую мы используем для слежки за капитаном и остальными. Корабельный интеллект рассматривает ее как взлом сети и пытается устранить. Дженкинсу приходится постоянно модифицировать систему.
– Вы сказали, он похож на йети, – обратился Даль к Кассавэю.
– Ну да, – подтвердил тот. – Еще на Распутина похож. Его и так и этак описывают. И то и другое недалеко от истины.
– Кажется, я его встретил после того, как отнес К’роолю выданные Ящиком данные по чуме, подъедающей Керенского. Дженкинс был в коридоре.
– И что он вам сказал? – спросила Коллинз.
– Посоветовал держаться подальше от мостика. И от Сюжета тоже. Это еще что за чертовщина?
Мбеке открыла рот, но Коллинз не дала ей заговорить.
– Дженкинс – гениальный программист, но, боюсь, он целиком погрузился в свои фантазии. Жизнь на «Интрепиде» далась ему очень дорого. Гораздо дороже, чем многим другим.
– Она хочет сказать, жена Дженкинса погибла в разведмиссии, – добавила Мбеке.
– Ее застрелил циркерийский убийца, – сообщила Коллинз. – Он целился в посла Вселенского союза. Капитан толкнул посла, и тот упал. А Маргарет стояла за ним. Пуля угодила в шею. Маргарет умерла мгновенно. Дженкинс с тех пор немного не в себе. Прячется.
– И что же он думает о происходящем?
– Почему бы нам не перенести разговор об этом на другой раз? – предложила Коллинз. – Энди, теперь вы знаете, что происходит и почему. И знаете, что делать, когда нам с Беном приспичит выпить кофе.
– Прятаться, – определил Даль.
– Мы стараемся не употреблять слово «прятаться», – сказал Кассавэй. – Мы исполняем альтернативные задания.
– Но только не на складе, – предупредила Мбеке, – это наше альтернативное рабочее место.
– Тогда я буду альтернативно работать прямо под своим столом, – решил Даль.
– Вот это я понимаю боевой настрой! – восхитилась Мбеке.
За ужином Даль поделился с друзьями новой информацией.
– Так ты добыл сведения, о которых я просил? – спросил он Финна.
– Ну да.
– Хорошо.
– Прежде всего зарубите на носу: обычно я задарма не работаю, – объявил Финн, вручая свой телефон Далю. – Обычно это стоит недельного жалованья. Но мне это дерьмо самому не давало покоя еще с высадки. Я хотел убедиться.
– Вы о чем? – поинтересовалась Дюваль.
– Финн накопал для меня кое-какие сведения, – объяснил Даль. – Медицинские, главным образом из истории болезни.
– Чьей? – спросила Дюваль.
– Твоего дружка, – ляпнул Финн.
– Что? – удивился Даль.
– Дюваль встречается с Керенским, – объяснил Финн.
– Заткнись! Вовсе он не мой дружок! – буркнула Дюваль, глянув на Даля. – Выздоровев, лейтенант отыскал меня, чтоб поблагодарить. Я ведь спасла ему жизнь. Он сказал, мол, когда пришел в себя на шаттле, подумал: «Умер уже, и ангел надо мной склонился».
– Боже ж мой! – охнул Хестер. – Ну скажи, скажи мне, что эта пошлость на тебе не сработала! Иначе я руки на себя наложу.
– Успокойся, не сработала. Он просто попросил, можно ли угостить меня выпивкой, когда в следующий раз выпадет увольнительная. Я сказала, что подумаю.
– Дружок, – заключил Финн.
– Я сейчас ткну тебя в глаз, – подняла Дюваль вилку.
– Зачем тебе история болезни лейтенанта Керенского? – осведомился Хэнсон.
– Неделю назад он болел чумой. И вскоре оправился настолько, что возглавил разведмиссию, где его ранил взбесившийся робот, причем Керенский потерял сознание. Но и теперь очень быстро выздоровел, и сегодня уже готов ухлестывать за Майей.
– Справедливости ради, выглядел он – краше в гроб кладут, – возразила Дюваль.
– Справедливости ради, его и нужно было бы положить в гроб, – возразил Даль. – Меровианская чума плавит мясо, и оно жижей стекает с костей. Керенскому оставалось четверть часа до смерти. Он выздоравливает и через неделю возглавляет высадку. За неделю и от простуды-то не оправишься, не то что от жрущих плоть бактерий.
– У него мощная иммунная система, – предположила Дюваль.
Даль искоса посмотрел на Майю, затем подтолкнул к ней телефон Финна.
