— Да, я всегда перехожу к главному, — ответил он и улыбнулся миссис Уилкинс, которая выглядывала из-за заборчика.
— Знаете, — начала соседка, — Роза много натерпелась из-за мужчин. Я уже старая, и я не хочу снова слышать, как плачет эта бедная девушка.
— Миссис Уилкинс, благодарю вас, но я сумею сама справиться с этим, — сказала Роза женщине, которая всегда старалась заменить ей сбежавшую мать. — Мне уже тридцать семь.
— Я меняла тебе пеленки, мисс Спорщица. Весь город гудит о ваших отношениях с этим мужчиной. Ты об этом не думаешь?
— Уверяю вас, миссис Уилкинс, у меня чистые намерения… — Стефан бросил на Розу сладострастный взгляд, — честные.
— Здесь, в Уотервилле, люди сначала встречаются и ухаживают. А затем обычно обручаются. — Миссис Уилкинс твердо держалась своего курса. Низкий обворожительный голос Стефана не заставил ее свернуть в сторону — Розе пора уже иметь своих детей. Думаю, вам лучше оставить ее. Она слишком хороша для игр.
— Спасибо, миссис Уилкинс. Вы все правильно говорите.
Розина жизнь всегда была открытой книгой для жителей Уотервилла. Когда она росла, они подкармливали ее и мазали зеленкой поцарапанные коленки. Затем они постарели, и Роза начала заботиться о них. Не потому, что чувствовала себя обязанной, а потому, что любила их.
Она многозначительно посмотрела на Стефана. Он подходил больше на роль любовника, чем на роль мужа. Она справедливо предполагала, что Стефан оставит еще больший шрам в ее душе, чем Майк.
— Один из вас должен уйти. Я предпочитаю, чтобы это были вы, Стефан.
— Очень хорошо. Но прошу вас подумать. Я слишком долго ждал такую женщину, как вы. Насколько мне известно, вы сосватали Генри Ширли, а Ларри — Мери Лу. Мегги Уайт начала охотиться за мной. Я прошу вас позвонить ей и дать отбой. Я не могу быть в постели Мегги, так как намерен оказаться в вашей.
С этими словами он поднес ее ладонь к губам и запечатлел в центре поцелуй.
— Ты же знаешь себя, дорогая, — не отступала миссис Уилкинс. — Лучше шугани его подальше, прежде чем запутаешься окончательно.
— А я бы с удовольствием запутался, — спокойно проговорил он, и от его взгляда Роза покраснела.
Первого июня Донатьены отмечали месяц своего пребывания в Уотервилле. Стефан уже две долгие недели не видел Розу. Он сидел на только что отремонтированной веранде, забросив ноги на балюстраду, и наслаждался спокойным летним вечером.
Рассудительный человек, убеждал он себя, даст женщине время. Стефан дотронулся до груди. Когда дочь говорила о своей подруге, Розе, его сердце начинало бешено биться. В тот вечер он слишком прямо сказал ей, как она ему нужна. Июньская ночь окружила его мерцанием светлячков и ароматом цветов. Перед глазами возник образ Розы. Я дам ей время подумать, еще раз пообещал себе Стефан и замер, тяжело дыша. Потому что в этот момент пикап Розы подъехал к дому. Одетая в свою обычную футболку и шорты из обрезанных джинсов, она уже шла по дорожке.
— Я хочу с вами поговорить, — с ходу объявила Роза, слегка похлопывая рукой по голой ноге. — Не вижу смысла ходить вокруг да около, а сразу возьму быка за рога, как мы здесь говорим в таких случаях.
Она моргнула и постояла немного в нерешительности. Она словно продумывала свои слова и лишь потом произносила их.
— Я хотела поговорить с вами наедине… Эстелла со своими друзьями у меня дома смотрят видео. Я знаю, что ваша мать с моим отцом… И я не уверена, что мне нравится, как он себя ведет в последнее время… Такой энергичный и счастливый, что его даже взяла на заметку Мегги Уайт. Он купил новый лосьон после бритья и новые трусы. И все сам. Уверена, он что-то задумал.
Стефан сбросил ноги с перил и резко встал.
— У нас есть телевизор. Почему Эстелла не здесь, не в моем доме? Она не хочет приводить своих друзей…
— Не наденете ли вы рубашку? — Роза вглядывалась в темноту. — Вас покусают москиты, — добавила она.
В мерцающем свете цитронелловой свечи ее лицо казалось розовым.
ГЛАВА ПЯТАЯ
Наверное, зря я это затеяла, думала Роза, стараясь не смотреть на Стефана. Грудь его блестела при свете свечи, а в гриве темных волос подрагивали капельки воды от только что принятого душа. Верхняя пуговица джинсов была расстегнута. Она попыталась сглотнуть, но ей не удалось. Он казался таким могучим и сильным. Когда он стоял вот так, расставив крепкие, сильные ноги, казалось, ничто не могло сдвинуть его с места. Роза боролась с волной желания в груди. Она проклинала себя за то, что мысли приняли столь опасное направление.
Мокрые черные волосы Стефана закручивались на концах. Роза подумала, каким аппетитным будет малыш с такими кудряшками на голове. Ей пришлось ухватиться за перила, словно за спасительный якорь. Колени подгибались. Уже давно она и не мечтала о собственных детях. Ее судьба — быть вечной крестной матерью.
Неожиданно она почувствовала боль в руке. Тихий крик предательски слетел с губ. Стефан моментально взял ее руки, повернул ладонями вверх, тщательно осмотрел. Свежие волдыри, которые она заработала, выдергивая гвозди, выдали ее. Требовалось объяснение. Молчание Стефана становилось все более грозным.
— Я перекрывала гонтом крышу, — начала она. — Это надо было сделать. Бизнес в лавке идет очень хорошо. И я сегодня осилила добрую четверть крыши. Не хочу, чтобы папа залезал наверх. Я за него очень боюсь.
— Подождите здесь, я принесу антибактериальный крем и бинт. Нужна перевязка, — распорядился Стефан, буквально толкая ее в кресло.
Парадная дверь захлопнулась за ним.
Спокойная, тихая ночь. В темноте мерцали светлячки. Роза поражалась, как Стефану удается одним взглядом лишить ее способности дышать.
— Мне пора идти, — прошептала она, когда он вернулся на веранду.
Стефан опустился возле нее на колени и начал аккуратно намазывать крем. Потом закрыл тюбик, отложил его в сторону и принялся бинтовать ей руки. Сделав это, он одним ловким движением поднял ее. И аккуратно опустился в большое старое кресло-качалку.
— Это неразумно, — прошептала она, пытаясь отодвинуться от его темной, загорелой груди. Он шокировал ее, относясь к ней так, будто она не «свой парень», а желанная женщина. Стефан прислонил ее голову к своему плечу и начал медленно укачивать. — Мне хочется плакать, и я не знаю, почему, — пробормотала Роза.
Она впервые не понимала своих чувств. Губы Стефана слегка поглаживали ее лоб, брови, ресницы. Но поцелуи не приносили ей покоя и уверенности. Его большой палец ласкал нежное местечко на ее запястье. Он заставлял ее чувствовать себя особенной, утонченной, женственной. Не в силах больше сопротивляться, она потерлась о его щеку.
Стефан затих, потом притянул ее поближе к себе.
— Чем я вызвал ваше беспокойство? — нежно спросил он.
