Мы стояли на улице перед рядом домов. Некоторые забиты досками, на других — металлические решетки на окнах и дверях. В маленьких садиках заросли кустов и всякий хлам.
— Это здесь?
— Номер сорок два. — Кросс показал на противоположную сторону улицы. — Вот сюда вы постучались и до полусмерти напугали Тони Рассела. Это-то вы по крайней мере помните?
— Как в тумане, — призналась я. — Я панически боялась, что он гонится за мной по пятам. Бежала наобум — только бы оторваться.
Я посмотрела на дом. Он казался таким же покинутым, как все остальные на улице. Кросс склонился над дверцей машины и достал из салона теплую куртку. На мне был странный набор вещей с чужого плеча, которые нашлись в больнице. Я старалась не думать о женщинах, которые носили их до меня. Кросс вел себя приветливо и раскованно. Словно мы с ним направлялись в паб.
— Надеюсь, вы сумеете пройти по своему следу? — спросил он. — С какой стороны вы прибежали?
Это не вызвало трудностей. Я показала в конец улицы, противоположный тому, откуда мы шли.
— Что ж, в этом есть смысл. Давайте прогуляемся.
Мы направились дальше.
— А этот человек, — начала я. — Из номера сорок два...
— Рассел, — подсказал инспектор. — Тони Рассел.
— Он его не видел?
— Старина Тони Рассел — никудышный свидетель, — хмыкнул Кросс. — Слава Богу, захлопнул дверь, запер на замок и набрал 999.
В конце улицы я ожидала увидеть новый ряд домов, но мы оказались у угла огромного заброшенного строения. Стекла в окнах выбиты, двери заколочены досками. Прямо перед нами располагались два арочных прохода, дальше были другие.
— Что это?
— Владение Браунинга, — объяснил Кросс.
— Здесь кто-нибудь живет?
— Оно подлежит сносу уже двадцать лет.
— Почему?
— Потому что это абсолютный гадючник.
— Скорее всего меня здесь и держали.
— Вы это помните?
— Я прибежала с этой стороны. Должно быть, выскочила из какого-нибудь арочного прохода. Значит, была внутри.
— Это точно?
— Кажется.
— А откуда именно?
Я перешла через дорогу и так сильно вглядывалась в дом, что заломило в глазах.
— Они все одинаковые. Тогда было темно, а я бежала сломя голову. Извините. До этого у меня несколько дней на голове был мешок. Так что я почти галлюцинировала. Вот в каком я была состоянии.
Кросс тяжело вздохнул. Он был явно разочарован.
— Давайте попытаемся сократить варианты, — предложил Кросс.
Мы прохаживались вдоль улицы, заворачивали через арочные проходы во дворики. Я уже начинала понимать замысел архитектора, который проектировал это место. Оно напоминало итальянскую деревню: пьяццы, открытые пространства, чтобы люди могли прогуливаться и разговаривать. Множество всяких проходов, которые позволяли попадать из одной части в другую. Кросс заметил, что они очень удобны, чтобы прятаться, подстреливать людей, обманывать и убегать. Он показал место, где в бадье однажды было найдено тело.
Я совсем погрустнела: все дворики, аркады и террасы были на одно лицо. А теперь, днем, казалось, что я их вообще никогда не видела. Кросс не терял терпения. Ждал. Засунул руки в карманы. Изо рта у него вился парок. Теперь он спрашивал не о направлении, а о времени. Не запомнила ли я, сколько минут потребовалось, чтобы добраться до дома Тони Рассела. Я попыталась вспомнить. И не сумела. Кросс не оставлял попыток. Пять? Я не знала. Больше? Меньше? Ни малейшего представления. Я все время бежала? Да. Изо всех сил? Конечно. Ведь я думала, что он гнался за мной по пятам. Насколько далеко я могла убежать на такой скорости? Я не знала. Сколько времени это длилось? Несколько минут? Я не могла ответить. Ситуация была необычной. Я спасала жизнь.
Стало холодать, небо посерело.
— Я ничем не сумела помочь, — расстроилась я.
Кросс казался рассеянным и едва ли меня услышал.
— Что? — переспросил он.
— Хотела показать себя с лучшей стороны.
— Еще успеете, — отозвался он.
* * *
Во время короткой дороги обратно в больницу Джек Кросс почти не говорил. Он смотрел в окно. И бросил несколько дежурных фраз водителю.
— Вы собираетесь обыскать домовладение? — спросила я.
— Не представляю, с чего начинать, — ответил инспектор. — Там больше тысячи пустующих квартир.
— Мне кажется, я находилась под землей. Возможно, в цокольном этаже или по крайней мере на первом.
— Мисс Девероу, домовладение Браунинга занимает четверть квадратной мили. Может, даже больше. У меня не найдется столько людей.
Он проводил меня до новой отдельной палаты. Это уже было что-то вроде моей собственной комнаты. Инспектор остановился на пороге.
— Извините, я надеялась, что справлюсь лучше, — пробормотала я.
— Не тревожьтесь, — ответил он с улыбкой, которая быстро угасла. — Мы полагаемся на вас. Вы единственное, что у нас есть. Эх, если бы было что-нибудь еще...
— А другие женщины? Келли, Кэт, Фрэн, Гейл и Лорен. Разве нельзя ничего узнать о них?
Инспектор сразу померк, словно все ему ужасно надоело.
— Я кое-кого на это поставил. Но должен сказать, что дело не такое простое, как вы можете подумать.
— Что вы хотите сказать?
— Как я буду их искать? Ни фамилий, ни места жительства, ни дат рождения. Даже приблизительных. У нас нет ничего. Только несколько имен.
— Так что же вы можете сделать?
Инспектор пожал плечами.
* * *
Сестра вкатила в мою комнату телефон и дала несколько монет. Я подождала, пока она уйдет, и опустила в аппарат двадцатипенсовик.
— Мам...
— Эбигейл, это ты?
— Да.
— С тобой все в порядке?
— Мам, я хотела тебе сказать...
— Я пережила ужасные моменты.
— Мам, мне надо с тобой поговорить.
— Ужасно болит живот. Я совсем не спала.
Я немного помолчала и тяжело вздохнула.
— Извини. Ты была у врача?
— Я постоянно хожу к врачу. Он дал мне какие-то таблетки, но всерьез не принял. А я не сплю.
— Это ужасно. — Я стиснула пальцами телефонную трубку. — Слушай, ты можешь на денек приехать в Лондон?
— В Лондон?
