— Мистер Торнтон?
— Совершенно верно.
— Мне приказано передать вам это и подождать ответа. — Посыльный протянул Пирсу запечатанный конверт.
— Хорошо. — Пирс мельком взглянул на конверт и положил в карман. Достав ключ и открыв дверь, он коротко бросил: — Входи.
Посыльный вошел и замер в выжидательной позе около двери.
Пирс не спеша последовал в кабинет и плеснул себе бренди.
— Мне было ведено как можно скорее вернуться с ответом, — робко подал голос посыльный:
— Вот как? Кто же распорядился?
— Мистер Холлингсби, сэр.
Пирс нахмурился. Холлингсби был преуспевающим, достаточно известным адвокатом, к услугам которого часто прибегали представители высшего света. Неужели Трэгмор
все-таки решился на подлый шаг? Пирс достал из кармана конверт и вскрыл.
Письмо было написано красивым, аккуратным почерком:
Покорнейше прошу Вас о встрече в моем офисе в Лондоне. Я не могу осветить в письме тему, которую нам следует обсудить, но уверяю Вас, что дело не терпит ни малейшего отлагательства. Пожалуйста, сообщите моему посыльному, когда я могу ожидать вашего прихода.
С наилучшими пожеланиями,
'Джордж Холлингсби,
Прочитав послание дважды, Пирс медленно сложил листок и спрятал в карман.
— Как долго ты ждал меня?
— Около часа, сэр.
Кивнув, Пирс достал фунтовую банкноту и протянул парню:
— Держи. Это тебе за терпение. Передай мистеру Холлингсби, что я буду у него завтра с утра.
— Конечно, сэр. Спасибо, сэр. Я передам немедленно. Посыльный почти бегом выскочил из дома, как будто опасался, что Пирс передумает и потребует назад свои безумно щедрые чаевые.
Усмехнувшись, Пирс вернулся в кабинет и развалился на софе.
Определенно, день выдался нескучный. Вначале встреча с Трэгмором, потом с Дафной и, наконец, это странное послание от Холдингсби. Если Холлингсби действительно посредник Трэгмора, то, вероятно, он будет весьма удивлен, узнав, что Пирсу наплевать на его угрозы. Прикрыв глаза, Пирс постарался переключиться на более приятную тему; Дафна. Он улыбнулся, вспомнив их встречу в парке. Их отношения резко изменились с этого момента. Чутье безошибочно подсказывало Пирсу, что для Дафны все это было впервые. С нежностью вспомнил он ее невинный, может быть, первый в жизни поцелуй. Но, Господи, как сладок он был для него, мужчины, имеющего за спиной уже некоторый опыт, и Пирс не смог сдержать улыбки, вспомнив, с какой доверчивой простотой, детской откровенностью дна прильнула к нему. Своим чистым поцелуем она доставила ему больше наслаждения, чем это могла бы сделать искушенная куртизанка. Жизнь, полная опасностей, когда любая ошибка может стать роковой, приучила Пирса смотреть правде в глаза. И сейчас он честно признался себе: он любит Дафну, любит пылко и нежно, он готов отдать всю свою кровь до последней капли, чтобы защитить ее от этого жестокого мира, от Трэгмора и даже от самого себя, черт возьми! Да, да, от себя, потому что основным его желанием до этого дня было желание уничтожить Трэгмора. Ненависть, которую он вынашивал с детства, придавала ему силы в самые трудные моменты жизни. Как это ни парадоксально, но именно ненависть помогла ему многого достичь. Он не остался обычным карманным воришкой, он сумел разбогатеть. Но не деньги были его целью. Они были для него всего лишь средством, чтобы свести счеты с негодяем, лишить чести, состояния, вышвырнуть его на ту самую помойку, которую Трэгмор так презирал. Но Дафна, Элизабет! Что будет с ними? Любовь и ненависть сплелись в тугой узел в сердце Пирса — узел, который он не в силах был распутать.
Когда Пирс вошел в кабинет, Джордж Холлингсби встал из-за стола и жестом отослал клерка.
— Мистер Торнтон, очень рад, что вы так скоро выполнили мою просьбу, — сказал он, протягивая руку. Пирс пожал ее.
— Ваше послание мне показалось, весьма загадочным, мистер Холлингсби.
— Прошу простить меня, мистер Торнтон, но сейчас вы поймете, что дело действительно весьма срочное и…
деликатное. Садитесь, пожалуйста, в кресло. Желаете чего-нибудь выпить?
— Нет, благодарю вас. — Пирс поудобнее устроился в кресле. — Итак, я слушаю.
Водрузив на нос очки, Холлингсби раскрыл папку, лежавшую на столе.
— Говорит ли вам о чем-нибудь имя Фрэнсис Эшфорд?
— Эшфорд? — протянул Пирс, стараясь скрыть напряжение, мгновенно охватившее его.
— Да. — Холлингсби уточнил: — Фрэнсис Эшфорд, герцог Макхэм.
— Да, я слышал о нем. — медленно проговорил Пирс, стараясь, чтобы голос звучал ровно.
Черт подери, слышал ли он о нем? Он не только слышал это имя, он видел герцога, еще когда был грязным голодным подростком в работном доме, видел, как тот принимал участие в темных делишках Трэгмора, правда, роль его в этом деле осталась для Пирса не совсем понятной — вел он себя как-то странно. Вероятно, деньги, которые они получали с Трэгмором от Баррингса, его совершенно не интересовали. Похоже, что его вообще ничего не интересовало в этом работном доме. После того как они с Трэгмором покидали кабинет Баррингса, он предпочитал в одиночестве гулять вокруг работного дома, изредка поглядывая на детей и ничем не выражая своих чувств, в отличие от подлеца Трэгмора, который ни разу не упустил случая наказать беззащитного ребенка за малейшую провинность. Зачем он вообще ходил туда? Это так и осталось тайной для Пирса. Было в облике этого человека что-то такое, что скорее вызывало жалость к нему. Позднее, много лет спустя, Пирс узнал, что единственный сын герцога Макхэма трагически погиб, неудачно упав с лошади, а супруга умерла от горя. Нет, определенно Пирс не испытывал к герцогу никакой ненависти, скорее жалость,
— Мистер Торнтон!
Пирс вздрогнул, возвращаясь к реальности:
— Да?
— Вы хорошо себя чувствуете? Мне кажется, вы немного побледнели.
— Вам показалось. Итак, вы говорили о герцоге?
— Да. Его многострадальная душа покинула бренное тело три дня тому назад. После ужасной трагедии, случившейся с его сыном и женой, он почти не покидал поместья и ни с кем не общался до самой смерти.
— Очень печально слышать все это, мистер Холлингсби, но какое отношение все это имеет ко мне?
— Гораздо большее, чем вы можете себе представить. — Холлингсби сделал многозначительную паузу, кашлянул и торжественно произнес: — Вот уже два дня вы являетесь герцогом Макхэмом, ваша светлость.
Воцарилось долгое молчание.
— А я и не подозревал, мистер Холлингсби, что вы шутник. Но должен вас разочаровать: шутка показалась мне неудачной, — Уверяю вас, мистер Торнтон… ваша светлость, это не шутка.
— Довольно. — Пирс резко встал. — Если это не шутка, то тем печальнее для вас. Вы, вероятно, стали жертвой дурацкого розыгрыша. Я никогда не видел герцога Макхэма, . — Пирс направился к двери.
