— Об этом не может быть и речи, — резко ответил он. — Вы подписали контракт или уже забыли об этом? На официальном документе стоит ваша подпись, Линнет. Для вас это, может быть, ничего не значит, но контракт имеет силу, и я заставлю вас выполнять условия договора.
Он просто запугивает… Разве не так? После всего того, что произошло в кабинете, после того, что он сделал, он рассчитывает, что она останется в этом доме? В это было трудно поверить.
— Вы не сделаете этого… — пробормотала она. Ее нервы начинали сдавать.
— Вы можете испытать меня, — предложил он, его тон при этом не изменился. — Нарушение контракта — серьезная вещь. Вам придется нанять хороших адвокатов, а это дорого обойдется. Вы богаты, Линнет? Или, может быть, богаты ваши родители? Я — да, и мои адвокаты разорят вас. Это я вам обещаю.
Видно было, что он говорит серьезно. Серьезность намерений читалась в его глазах. Он отлично знал, что у нее нет денег, чтобы с ним судиться, и должен был знать, что она не позволит родителям влезть в долги, чтобы помочь ей. Она была в ловушке. Затравленно оглянувшись и повернувшись к нему, Линнет спросила расстроенным тоном:
— Почему вы так ведете себя со мной? Зачем вы удерживаете меня против моей воли? Вы богаты, вы сможете нанять кого захотите. Позвольте мне уехать!
— Я не могу и не позволю. И вы понимаете почему, — ответил он решительно, но мягко. Линнет проследила за его взглядом и увидела Кэсси, которая гонялась по патио за пушистым белым котенком. — Вы разочаровываете меня, Линнет. Я думал, что одна только привязанность к Кэсси способна удержать вас, но, поскольку это не так, я вынужден обращаться с вами, как со всяким, кого нанимаю, и настаиваю на исполнении условий найма.
Они оба замолчали, к ним подошла Кэсси. Ее лицо сияло улыбками, в ее руках извивался котенок.
— Папа! Линнет! Посмотрите — какой хорошенький!
Линнет одумалась, и на мгновение ее пронзило острое чувство вины. В его словах была доля правды. Она не подумала о Кэсси, и своим уходом могла разрушить то доверие и привязанность, которые возникли между ними. Охваченная яростью, она думала только о себе. И это все, что она смогла сделать для дочери Джоанны?
Но я не обязана терпеть такое обращение ради кого бы то ни было, говорила она себе в оправдание. Джоанна не потребовала бы этого от меня. Однако тихий внутренний голос ясно шептал ей: «Потребовала бы. Если она хотела от кого-то чего-нибудь добиться, ее не заботило, удобно ли это для них».
Эта мысль была так нова и неожиданна, что на мгновение у нее перехватило дыхание. Она стояла и боролась с этой мыслью, которую не могла до конца осознать, поэтому проще было отогнать ее. Взгляд Макса потеплел, но не для нее.
— Это очень красивый котенок, малышка, но я думаю, что его надо отпустить побегать и поиграть, — сказал он, освобождая несчастное животное из объятий дочери. — Иди на ланч с Линнет. Я грязный, мне нужно пойти и привести себя в порядок.
Кэсси провела пальчиком по коже отца и хихикнула.
— Ух, папа! Ты колючий!
— Да. Я непременно что-нибудь сделаю с этим, — пообещал он. Его глаза встретились с глазами Линнет, и она непроизвольно вспомнила прикосновение его небритой щеки к нежной коже ее лица — вспомнила и едва не вздрогнула от удовольствия.
— Ланч, Кэсси, — сказала она с кроткой улыбкой. Ведя ребенка за руку в столовую, она не могла не признать, что этим утром проиграла сражение на всех фронтах.
Она не добилась ничего. Ее протесты не были восприняты Максом ди Анджели, он не чувствовал за собой вины, не собирался ничего менять. С другой стороны, он просто сделал из нее дуру. Он был опытен в любви, и по ее реакции догадался, что его поцелуи не вызвали у нее отвращения. Более того, он быстро и умело разрушил ее планы отмщения, которые состояли в том, чтобы немедленно и без всяких рассуждений уйти. Победа была на его стороне. Всегда ли так будет, уныло спрашивала она себя. Когда они вошли, Дина подняла голову от стола.
— Чао. — приветливо сказала она. — Как сегодня жарко! И именно сегодня я должна пойти к парикмахеру и сидеть — как это вы называете? — под феном! Вы уже видели Макса?
— Я… натолкнулась на него случайно, — уклончиво ответила Линнет. — Он сказал, что примет душ и придет к ланчу.
Дина глубокомысленно кивнула.
— В кабинете его ждет много работы. Письма, бумаги, — она вздохнула. — Я думаю, у него будет немного времени для отдыха. Он вам ничего не рассказывал о том, что случилось на фабрике?
Лицо Линнет выражало полное непонимание.
— Фабрика? Какая фабрика? — спросила она.
Дина сделала неопределенный жест.
— Дорогая, я не знаю — как это сказать? — я не вмешиваюсь в эти дела. Я только знаю, что внезапный отъезд Макса в Рим был вызван тем, что на одной из фабрик ди Анджели случилось какое-то несчастье.
— Я даже не знала, что ваша семья владеет фабриками, — в замешательстве проговорила Линнет.
Дина нахмурилась.
— Конечно! Мы занимаемся бизнесом, — объяснила она, уставившись на Линнет так, как будто не могла поверить в то, что слышит. — У нас компании по всей Европе. И банки… страхование, все виды бизнеса. — Она коротко рассмеялась, обведя широким жестом вокруг себя. — Как вы думаете, на какие средства все это содержится?
Удивление Линнет было столь велико, что в какой-то момент они обе просто не понимали друг друга.
— Я думала, что вы просто… богаты, я полагала, — пробормотала она, пытаясь усвоить то, что было для нее совершенно новым, и что угрожало перевернуть все представления, которые укрепились в ее сознании.
— Богаты… да, — Дина не отрицала это. — Но быть богатым не значит сидеть и ничего не делать, да? Дело само не делается.
Она пожала плечами. Линнет смотрела в тарелку с мидиями и жареным хлебом и не могла съесть ни крошки.
— Тогда кто же… — Она глубоко вздохнула. — Кто делает дело? — Ей был заранее известен ответ, и вместе с этим пришло жгучее осознание своей наивности. Она вела себя как редкая идиотка.
— Кто? Макс, конечно, — спокойно объяснила Дина, так как эта истина казалась ей очевидной. — Кто же еще?
Линнет гуляла по бульварам Венеции, пока ее ноги не заболели от жара раскаленных мостовых. Она шли через мосты, спускалась по маленьким аллеям, которые сливались с еще более маленькими, пересекала пыльные площади в далеких забытых районах, куда не заглядывали туристы. Безжалостное солнце пекло ее непокрытую голову, открытые плечи уже горели, а она не знала, куда бредет.
В душе царила неразбериха; она больше не знала, что правда, а что ложь, что черное, а что белое, она понимала только одно: ей нужно приспособиться к новому образу Макса ди Анджел и, прямо противоположному тому, который она создала.
Все это не имеет значения, упрямо убеждала она себя. Он все равно остается бессердечным волокитой, который сломал жизнь Джоанны, неважно, что он управляет организацией многомиллионного бизнеса с ответвлениями по всей Европе.
