Разумеется, письмо было написано по-французски, и я не очень удивилась, когда сумела разобрать без словаря только неоднократно встречающееся слово «миллион». Удивило меня другое — что и со словарем я добилась ровно того же. Я обратилась к своей подруге Насте, преподающей иностранные языки, и после долгих мучений она призналась, что такого мерзкого почерка никогда и вообразить не могла. Даже познакомившись с моим.
Так я и осталась при миллионах, и размышление о них украшало редкие минуты моего досуга. Иногда я думала, что мне выражают миллион благодарностей за обнаруженную ошибку. Или с французской галантностью шлют миллион поцелуев. В моменты особого безденежья я позволяла себе упиваться мечтой о том, что мне за выдающиеся заслуги предлагают миллион евро. А порой горестно представляла, как оскорбленный Эрьяр обрушивает на мою голову миллион проклятий… В общем, в этой недосказанности была своя романтика. Мне это больше всего напоминало ситуацию с одной из моих статей, название которой в математическом сборнике по ошибке не допечатали до конца и вместо скучного «О сходимости рядов над многомерными полными полями» получили «О сходимости рядов над…». Согласитесь, каждому захочется хотя бы заглянуть в подобный шедевр, дабы узнать — над чем же? А если учесть, что многоточием обычно обозначают нечто нецензурное, легко себе представить, сколько простодушных читателей мне удалось заманить!
В начале октября я обнаружила, что мой сизис дорос до самого омерзительного этапа — пора снова оформлять документы. Я знала, что кучу всяких бумаг требуется собрать не только перед написанием диссертации, но и после, однако старалась об этом не думать, поскольку иначе мои нервы могли бы не выдержать и я махнула бы на сизис рукой. Теперь оттягивать дальше было нельзя — если я хочу защититься в этом семестре, надо поторопиться. И, заранее стеная, я отправилась в отдел аспирантуры.
Первые же минуты убедили меня, что стенала я весьма прозорливо.
— О какой защите идет речь, — фыркнула столь знакомая мне дама, заседающая в кабинете, — если у вас не сдан кандидатский минимум?
Я охнула и схватилась за сердце.
— Ну, специальность, правда, сдана, — смягчилась она, — а философия с английским — нет. Так что сдавайте.
— Я же их сдала, — с трудом выдавила я. — У меня даже записано когда. И кому.
— А должно быть записано у меня, — отрезала дама. — После каждого экзамена я получаю протоколы. А ваших протоколов здесь нет. Значит, экзамены вы не сдавали. И вообще, вечно вы морочите мне голову! Почему я должна сидеть тут и вам отвечать?!
Горем убитая, я, даже не ответив «потому что это ваша работа», отправилась в кафе, где, презрев законы экономии, истратила все имеющиеся в кошельке деньги на взбитые сливки. Это безумство, как я и ожидала, сказалось на мне положительно. Я поняла, что, во-первых, живут же некоторые люди без диссертации, и ничего. А во-вторых, не все потеряно. Потеряны протоколы, но их можно найти.
Где искать протокол по философии, я догадывалась. Мне ли, столь ловко обнаружившей собственный реферат, не знать тайников философов!.. Вздохнув, я кружным путем отправилась в университет. Кружной путь объяснялся невозможностью за неимением денег воспользоваться маршрутками.
Едучи в трамваях и троллейбусах на философский факультет университета, я вовсю тренировала психологический дар, пытаясь выявить потенциальных контролеров. Нет, все-таки справедливо заметили сегодня по радио, что жить стало куда интереснее! Раньше сидела я себе в транспорте с книжкой и читала. Зато теперь… При виде каждой компании молодых парней я тут же вспоминала свою коллегу, которая продемонстрировала контролерам вместо проездного билета справку о невыплате зарплаты, за что тут же получила от них по морде. До этого момента морда выглядела как лицо. Интересно, если мне встретятся контролеры, я сумею уговорить их бить меня не по лицу? Мне все-таки предстоит международная алгебраическая конференция, и не хотелось бы опозорить Россию.
Слава богу, таковые не появились, зато я обнаружила бородача. Или бородачей — трудно сказать определенно, поскольку очков я не надевала. Сперва я заподозрила странного бородатого типа в тайном контролерстве. Очень уж он воровато на меня поглядывал. Я, естественно, тоже стала воровато на него поглядывать, и он быстро прикрылся газетой. Довольная, я тут же о нем забыла.
Следующая встреча с бородачом произошла в троллейбусе, куда я пересела. Теперь, правда, тип вовсе не поглядывал, а, наоборот, неумело прятался. Что, как вы понимаете, меня не остановило. Я заподозрила в тайном контролерстве и его. Мы, маньяки, такие. Если вобьем себе что в голову, нас не остановишь. Почему, стоило мне к нему повернуться, он прятался за чужие спины? Явно контролер.
И лишь в автобусе я вдруг вспомнила о странном бородаче, которого Даша ловко выгнала из вагона метро. Это случилось две недели назад. Возможно, это был тот же тип, и он каждый день бродит за мною словно тень? А возможно, и не бродит. Я обычно настолько погружена в собственные мысли, что не замечаю всяких пустяков. Я бы и сегодня ничего не обнаружила, если б не острый приступ контролерофобии. Все-таки интересно — это был тот же бородач или другой? И если тот же, то чего ему от меня нужно?
Я знала, как разрешить оба вопроса одновременно. Поднявшись, я стала пробираться через салон к подозрительному мужчине. Тот заметался, но до остановки было еще далеко. Попался, злодей! Хотя почему злодей? Разве он сделал мне что-то плохое?
И тут меня озарило. Следящий бородатый тип — я ведь сразу почувствовала, это что-то напоминает! «Собаку Баскервилей» — вот что. Сперва Стэплтон украл у сэра Генри башмак, дабы отнести собаке-убийце на предмет обнюхивания. Что характерно, у меня тоже украли кроссовки, и тоже на болоте. Правда, мне заодно подкинули туфли, а сэру Генри нет. Однако это объяснимо. Преступник понимал, что босиком я вряд ли поеду в электричке. Следовательно, начну активный розыск, и мало ли к чему это приведет. А так все сошло незаметно. Коллеги убедили меня, что ничего не случилось, а я простодушно поверила.
Далее Шерлок Холмс и доктор Ватсон заметили загадочного бородача, следящего за сэром Генри. Борода, что характерно, была фальшивая. Под нею скрывался злодей Стэплтон — похититель ботинок и хозяин монструозной собаки. Правда, было еще получение сэром Генри таинственного письма с вырезанными из газеты буквами. В данном смысле я почему-то обойдена. Хотя… мне могли послать хоть дюжину писем. Учитывая сломанный почтовый ящик, я вряд ли получила бы хоть одно.
С ящиком история следующая. Кто-то выломал у него крышку. Сосед благородно ее исправил, даже обил железом — а за ночь кто-то снова выломал, приложив немало труда. И так три раза. Терпение соседа, естественно, истощилось. А я, применив знание психологии, решила, что неизвестному типу приятен процесс разрушения. Чем крепче крышка, тем больше удовольствия. Поэтому я вставила вместо крышки картонку. Просто для того, чтобы почта не вываливалась.
На следующее утро картонка исчезла. Я вставила новую. И еще одну. И еще. Запас картонок у меня был довольно велик, однако настойчивость хулигана оказалась больше. Я сдалась. Так что попытка прислать мне письмо была заранее обречена на неудачу.
