Ознакомительная версия. Доступно 12 страниц из 56
— Господин полковник! Как я теперь понимаю, ваш вчерашний демарш был вызван единственно желанием как-то потешить свое ущемленное самолюбие. А вы предварительно просчитали последствия столь опрометчивого шага как для себя, так и для остальных?
— Послушайте! Вам нужны мои официальные извинения? Я готов их принести и в устной, и в письменной форме, — из последних сил выдавил из себя Гуров.
— Вы не являетесь лицом, уполномоченным на такие действия, — отрезал тот.
— Хорошо! Делайте что хотите, — устало проговорил Лев. — Прошу только об одном: никого больше не трогайте! Это была моя личная инициатива! Я один во всем виноват, а значит, один и должен отвечать! Мое руководство ни о чем не знало, я ему ни о чем не докладывал, так что хоть его-то не мордуйте! А я могу и в отставку уйти, потому что выслуги — выше крыши! А уволят по статье, так я все равно не пропаду — частным сыском займусь!
Тут он поднял глаза на дипломата и увидел на лице того не торжествующую ухмылку, а сочувствие.
— А ты, Гуров, здорово постарел! Вон уже и голова вся седая! Нервишки пошаливают, память подводит. А вот характер как был дерьмовый, так и остался.
От неожиданности Лев уставился на него и тут, словно стерев влажной губкой с его лица морщины, увидел другого человека.
— Сейчас-сейчас! — напрягся он, судорожно роясь в памяти. — Дело о нападении на инкассаторов… 1986 год… Джафар… Джафар… Сейчас! Фамилия у тебя еще такая длинная… Мусангалиев! Ты тогда старшим лейтенантом был!
— Все правильно, Гуров! — кивнул тот.
— Так что ж ты сразу не сказал? — возмутился Лев.
— Хотел посмотреть, каким ты стал, — просто объяснил Джафар.
— Ну и каким? — спросил Гуров, но дипломат в ответ просто пожал плечами — впрочем, развернутого ответа и не требовалось, Лев и сам знал, во что превратился. — Слушай, Джафар! — просительно сказал он. — Я не знаю, какое положение ты занимаешь в посольстве, но очень тебя прошу! Хрен с ним, со мной, что заслужил, то получу! Главное, чтобы Орлова не трогали! Он-то ни с какой стороны ни в чем не виноват!
— Сделаю что смогу, но на многое не надейся — если машина уже закрутилась, ее не остановишь. Но какого черта ты вообще эту волну погнал?! — яростно прошептал Джафар.
— Так ты же сам сказал, что у меня характер дерьмовый, — криво усмехнулся Гуров и пошел к «Ниве».
Теперь Лев ехал в Фомичевск и по дороге переживал все перипетии этого, еще далеко не закончившегося дня. Нужно было позвонить Орлову, но он никак не мог себя заставить, поэтому нагло врал самому себе, что, раз нет результата, нечего и начальство беспокоить, хотя на самом деле просто боялся. Сейчас-то, когда все осталось позади, он мог признаться себе, что взъелся на Михаила именно из-за его непробиваемого спокойствия и хладнокровия, хотя, по сути, тот ничем не отличался от новоленских мужиков. Но те были ближе по возрасту, попроще и поэтому понятнее, а Сидоркин, видимо, чтобы соответствовать занимаемому им очень значительному для района положению, решил для солидности избрать себе именно такую манеру поведения. Умом Лев понимал, что нужно было бы перед ним извиниться, но разве он мог себя пересилить?
Когда машины остановились перед райуправлением, Джафар, словно и не было у него со Львом никакого разговора, сухо со всеми попрощался и уехал, следом за ним тронулся и автомобиль переводчика. Только сейчас сообразив, что его услуги придется оплачивать из скудного бюджета районной полиции, Гуров решил, что он сам заплатит. Раз заварил всю эту кашу. Сидоркин и адвокат, корректно откланявшись, уехали на джипе. Лев повернулся к Стасу, но не успел и слова сказать, как тот заявил:
— А схожу-ка я в детдом, узнаю, что это за история такая была. Кстати, временные рамки резко сузились: потерпевших туда подбросили самое позднее — зимой 2006-го, потому что весной, как только снег сошел, вторая, но очень плохая дорога, которая вела к дачам, была закрыта в связи со строительством коттеджного поселка. А мимо сторожа никто незнакомый проехать не может. Я пошел.
Гуров, поняв, что Крячко, видевший его состояние, просто не хочет маячить у него перед глазами, только махнул рукой, а того уже и след простыл. Лев пошел к Косареву и, предвосхищая все вопросы, сказал:
— Показания свидетелей ничего нового не дали. Теперь вот что, вам переводчик счет за работу выставил?
— Михаил Ильич его уже оплатил, — успокоил его майор. — О вашем переезде…
— Не надо, — поморщился Лев. — Я уже понял, что прошла команда и никто в этом городе нам комнату не сдаст. Нет, Стас, если хочет, может съезжать, а я в гостинице поживу. Меня интересуют заявления о пропавших за период с осени 2003-го до весны 2006 года. Что-то уже нашли?
До неприличия обрадовавшись, что Гуров сам закрыл вопрос с переездом, Андрей Федорович показал ему на стопку дел:
— Вот, пока только это, но и участковые, и в райотделах вовсю работают, так что к вечеру еще привезут. А вещи ваши вот, — показал он на сумки.
— Попозже заберу, — пообещал Лев и, взглянув на стопку, не выдержал и воскликнул: — Да черт побери! Я вам что, проверяющий, что ли? Вы думаете, я не знаю, как такие заявления у вас хранятся? Да в одной кипе лежат! А тут вдруг на каждое заявление разыскное дело завели! Только заявления давние, а папки новые! Хоть бы их пожалели! В общем, скажите своим, чтобы не выпендривались, а тащили все как есть!
Он вышел, а Косарев, чертыхнувшись от души на то, что его балбесов жизнь ничему не научила, да и сам он лопухнулся, позвонил подчиненным и сказал, чтобы действительно не выделывались, а несли все что накопилось, и поскорее.
Пока Лев разбирался с делами, Крячко уже нашел не только детдом, но и очень говорливую собеседницу-старушку, которая всю жизнь проработала там кастеляншей. Такой источник информации, который собирает все сплетни со времен незапамятных, был воистину бесценным.
— Бывший директор-то? С орденами? — переспросила старушка. — Так это Зотов Олег Павлович. У нас его здесь все Палычем звали, за глаза, конечно. Он как с армии ушел, так немного спустя сюда устроился — им с женой детишек Бог не дал, вот они и решили хоть так к ним поближе быть. Жена его, Лизонька, врачом здесь была, а он, стало быть, директором. Он не то чтобы злой был, но уж очень жесткий. Требовал, чтобы все было, как в армии, чтобы дисциплина такая же. А дети — они ведь дети и есть. А наши, кто без родителей растет, особенно. Может, в душе он и добрый, а вот виду никогда не показывал, но детишек любил, это сразу видно было. Лизоньке здесь ох и тяжело приходилось — городская же! А у нас что?
— А что? Двухэтажный дом, капитальный, крепкий… — начал было Стас, но старушка тут же замахала на него руками.
— Да что ей толку с того капитального? Жили-то они в городе. А удобства где? На дворе! Вода из крана есть, а слив? Помои-то на улицу таскать надо! А стирать? Это сколько же надо воды нагреть! А она ко всему этому непривычная! Ну, белье-то постельное я у нее потихоньку брала, да к общему подкладывала — мы же в прачечную сдаем, все ей облегчение. А остальное?
Ознакомительная версия. Доступно 12 страниц из 56
