Что ж, себя я убедила. Но хотя свержение Джейн Макнил скорее всего несбыточная мечта, отказаться от нее трудно.
Мой 15-й деньПервый раз я поссорилась с Алексом Келлером из-за цветного ксерокса. Он оставил на лотке листок белой бумаги, а я вынула его и положила рядом с ксероксом.
— Больше так не делайте! — заорал он, как только я сняла трубку.
Поскольку единственное, что я сделала, это сняла трубку, то, естественно, решила, что он именно это имел в виду, и послушно повесила ее. Через секунду телефон зазвонил снова. Этому типу не угодишь.
Подождав четыре звонка, я сняла трубку.
— Слушаю, — сказала я вежливо, будто не знала, кто это.
— Если еще хоть раз повесите трубку, когда я с вами разговариваю, я добьюсь вашего увольнения, — сказал он гневно, явно намекая на свою важную должность.
Терпеть не могу стычек, и на тот момент я была всего лишь ассистентом, но склоняться перед угрозами не желала.
— Простите, с кем я говорю? — спросила я, изображая наивность. Я достаточно слышала историй, чтобы догадаться, кто это, хотя пока не знала ни его голоса, ни номера телефона.
— Это Алекс Келлер. Я редактор светской хроники в этом журнале, и я как раз использовал ксерокс у кухни, когда вы его захватили. Вы взяли статью, которую я копировал. Это очень важный документ, и я не хочу, чтобы кто попало его трогал. Больше так не делайте.
Я закатила глаза к небу. Прежде чем очень осторожно сдвинуть статью, я достаточно разглядела, чтобы понять, что это никак не декларация независимости. Журналы — дело преходящее. Ничего по-настоящему важного тут не встретишь.
— Я думала, вы закончили, — сказала я, чувствуя, что вынуждена защищаться.
— Пока вы не увидите, как я забираю свои документы из лотка, я не закончил! — объявил он, будто он не передвигался по тайным переходам и лазам и его любой мог увидеть.
На этаже было четыре других ксерокса.
— Ладно.
Он повесил трубку не прощаясь.
Келлер никогда не прощается и огрызается когда только можно, и вместо того чтобы оставлять сообщения в голосовой почте — потому что теперь мне хватает хитрости, чтобы не снимать трубку, когда я вижу его номер на экране, — он рассылает резкие и-мейлы с указаниями.
И никогда никого не благодарит. Так что в тех редких случаях, когда мне от него что-нибудь нужно, я всегда вежлива и благодарю его в ответ — в качестве напоминания, подкола, пассивной агрессии. Я просто знаю, что его безумно раздражает благодарность по и-мейлу. В первый раз, когда я так сделала, он ответил — велел мне больше никогда его не благодарить. Он и так получает слишком много и-мейлов.
Я написала «Ладно» и нажала кнопку «Отправить».
Еще первая стадияСтейси Шумейкер — дружелюбного вида женщина, ее черные волосы подстрижены чуть ниже ушей, а помада на губах обычно смазана. Двубортный светло-голубой костюм делает ее фигуру расплывшейся, а цвет кожи желтоватым. Если бы она не работала в издательском доме «Айви паблишинг», идеально подошла бы для следующего номера, посвященного смене имиджа. Мы всегда ищем расплывшихся женщин с плохой кожей.
Ее рабочий стол находится в состоянии очаровательного хаоса, а стены кабинета украшены серьезными и глуповатыми плакатами, которые так любит развешивать служба персонала — типа мудрой мысли «Успех тоже тебя боится» или надписи «Горы вблизи кажутся выше, но это только иллюзия» на фоне цветного пейзажа.
Стейси указывает мне на стул, и я сажусь напротив нее за небольшим круглым столом в углу. Наверное, я кажусь ей смущенной, поскольку впервые в бюро персонала, и она ободряюще улыбается. Губы складываются в теплую улыбку, от глаз разбегаются дружелюбные морщинки, и, когда она спрашивает: «Что я могу для вас сделать?» — я верю, что она на самом деле хочет помочь.
— Я хочу сообщить о нарушении раздела С.
Улыбка начинает уползать.
— Раздела С?
— Да, раздела С, подраздела 2.
— Вы уверены? — спрашивает она.
— Я уверена, — отвечаю я.
Она тяжело вздыхает, и дружелюбные морщинки полностью исчезают.
— Мы здесь очень серьезно относимся к нарушениям правил одежды. — Она достает бланк со стеллажа с папками вдоль стены и кладет на стол перед собой, вместо того чтобы сразу отдать мне. — Вы абсолютно уверены, что это были не туфли? С современной модой иногда трудно разобраться… А в «Моднице» все так следят за модой. Один раз редактор пожаловалась на то, что сотрудница пришла в бикини, но оказалось, это просто облегающие брюки от Бетси Джонсон.
— Это были тапочки, — повторяю я. — Уверяю вас.
Она неохотно протягивает мне бланк. Поскольку я вдоль и поперек изучила руководство для сотрудников, прежде чем сюда прийти, бланк мне хорошо знаком, и я быстро его заполняю.
Она изучает документ.
— Кажется, все в порядке. Если это все…
— Кстати, вы бы не проверили его досье? Я почти уверена, что это уже второе нарушение.
Она вскакивает на ноги и роется на стеллаже с личными делами, доставая папку Алекса Келлера.
— Поверить не могу. Никто не нарушает правила, касающиеся одежды, дважды!
Папка с досье очень тонкая. Там только резюме, контактная информация для чрезвычайных ситуаций и карточка с его нынешним адресом и телефоном.
— У него безупречное личное дело, — говорит она гордо.
Хотя я пытаюсь запомнить длинную цепочку цифр — 47386405074 # 11 А, — ее фраза привлекает мое внимание.
— Вы уверены? — Я почти выхватываю папку у нее из рук.
— Что у него безупречное личное дело? Конечно, вот оно передо мной. Здесь нет ни одной жалобы, кроме вашего раздела С, подраздела 2, но это не будет официально занесено, пока мы не проведем полное расследование.
— Быть того не может, — говорю я. Алекс Келлер уже шесть лет всех доводит. Как это в его деле нет ни одной жалобы?
Я вовсе не собиралась намекнуть, что она берет взятки, но именно так это и прозвучало. Она подозрительно щурится.
— И почему же это?
— Он воинственный и агрессивный тип и с трудом сдерживает свой темперамент, — говорю я, перечисляя самые очевидные из его недостатков, чтобы успокоить Стэйси.
Лицо ее слегка смягчается, но она все еще не успокоилась.
— Если вы имеете в виду конкретный случай, то можете прямо сейчас заявить жалобу.
Я имею в виду несколько конкретных случаев и с удовольствием потратила бы весь день на жалобы на Алекса Келлера, но мне нельзя задерживаться. Цифры в памяти уже начинают угасать.
Мэнский флибустьерКаждое утро Анна Цой приходит в редакцию, составляет список собственной одежды с ценами и подводит итог сегодняшнему стилю удачной формулой. Сегодня это стиль Эллис-Айленд ретро. Брюки: Бутик Антик, 45 долларов; рубашка: Н&М, 11 долларов; хасидское пальто из Уильямсбурга: 30 долларов; головная повязка: Бендель, 220 долларов; туфли: Фауста Сантини, 72 доллара.
