Книга Под горячую руку - Марина Серова

Будто случайно вырвалось у Сурова разрешение воспользоваться спецсредствами. «Не перебарщивай!» — распорядился, но это — для порядка. Кто, кроме меня самой, определит, по какой мерке оценивать целесообразность, скажем, установки микрофона под ручку кейса Николая Михайловича? Или инфразвукового излучателя малой мощности в его кабинете?

Хорошая это вещь, излучатель. И редкая. Мне, к примеру, дело с ним иметь довелось только раз, еще в бытность мою в Калининграде. Приборчик тогда списали, но он действовал, и до сих пор в порядке, и хранится у меня за семью печатями. Размерами излучатель не более обыкновенной зажигалки и оформлен может быть по-разному.

Когда он работает, а работает он бесшумно, ухо не воспринимает звук такого диапазона, в радиусе шести метров с совершенно здоровыми людьми начинают твориться странные вещи. Первой накатывает вялость, пропадает желание двигаться. Затем рассеивается внимание, и для того, чтобы сосредоточиться, надо применить усилие. Вскоре отказывает ум — мысли начинают путаться, перескакивать с одного на другое, и заканчивается это безобразие непреодолимой сонливостью.

Подлый приборчик. Включается дистанционно, и своего питания ему хватает на многие часы непрерывной работы.

Есть у меня и психотропные препараты. Бывают моменты, и таковых сколько угодно, когда они незаменимы. Одна инъекция, и человек, кем и каким бы он ни был, ответит на любой вопрос с предельной правдивостью.

Есть у меня и «жучки» — передающие сигнал микрофончики, размером со спичечную головку, с цепкими, незаметными крючками возле короткой иглы. Достаточно легкого нажима, чтобы надежно прилепить «жучка» практически к любой одежде. Хорошо держится он и на деревянной поверхности. Мощность его невелика, но, расположившись за стеной, можно чистенько записать разговор на обыкновенный диктофон или прослушать его, закатив в ухо горошину приемника.

Извинившись перед плюшевой пантерой, моей любимицей, за беспокойство, я, освободив для себя место, переселила ее с дивана в кресло, уселась, скрестив ноги, и открыла крышку большого пластмассового кейса. Вот он, весь мой личный арсенал, собранный по крохам за время работы с Громом. Суров знает о его существовании. Не все из взятого в очередной раз и по тем или иным причинам неиспользованного я возвращала обратно. Мое доброе начальство смотрело на это сквозь пальцы, возможно, именно в предвидении такого случая, как сегодня. Именно сегодня ехать по адресу, полученному от Грома, уже не было времени.

Ограничилась я минимумом. Три микрофона-горошинки я прикрепила к манжете левого рукава блузки с внутренней его стороны. Здесь они и незаметны, и всегда под рукой. Уши украсила клипсами-приемниками. Поколебавшись, достала из футляра зажигалку и сунула ее в маленький карман юбки. Хорошо пришлось, впору. Модельер, конструируя кармашек, не предполагал, что получилось у него идеальное вместилище для миниатюрного электрошока.

Пользоваться зажигалкой мне уже приходилось. Зарядная емкость ее невелика, хватает всего лишь на два воздействия, но каких! Здорового мужика с ног валит.

Поразмышляв и вспомнив предостережения Сурова, я надела на безымянный палец аляповатое, но, к счастью, небольшое, не бросающееся в глаза кольцо с лиловым камнем. Он закреплялся в гнезде миниатюрными лепестками, один из которых имел незаметный заусенец. С кольцом следовало обращаться осторожно. Царапина от заусенца в течение пятнадцати минут более чем наполовину снижала двигательную активность противника любой комплекции.

Все, средств для самообороны достаточно. Обойдусь этими. Их хватит, чтобы не позволить какому-нибудь ретивому подвыпившему недоумку вроде Сашки испортить мой внешний вид. Особенно если начать обороняться еще до нападения.

* * *

Оказалось, что название ресторану дала река Медведица, текущая из Тарасовской области в придонские степи.

Пожилой швейцар в капитанской фуражке, сдвинутой набок, поинтересовался моим билетом и показал направление к гардеробу.

Вестибюль ресторана был бы просторным, если бы устроители не додумались поставить у стены настоящий рыбацкий челн. Гнилой и черный от времени и непогоды, не один год провалявшийся на берегу какого-нибудь затона, он лежал на боку на куче песка.

Под сенью челна, на широкой скамье, сидел и дымил сигаретой Сергей. Уперев локти в колени, свесив голову, он не заметил меня, а я его не окликнула, прошла мимо молча. А когда, сдав в гардероб куртку, вернулась, его на скамье уже не было.

В зале, куда ни глянь, все напоминало о реке. Камыши по углам, вдоль стен и возле колонн, имитирующих стволы деревьев, рыбацкие сети, дощатые столы и простые, хотя и покрытые лаком лавки.

В зале горел верхний свет и негромко играла музыка. Столы, отделенные один от другого невысокими перегородками, заняты были почти все. Гул голосов сливался со звуками музыки в монотонный шум.

Народу в зале было много. Где Серовы?

— Юлия Сергеевна?

Я оглянулась — Серж улыбается мне, как старой знакомой. А без своей серой куртки выглядит он гораздо лучше. Строгий, классического покроя костюм удачно подчеркивает пропорции фигуры Сергея. Оказывается, у него широкие плечи, мощные предплечья и тонкая для мужчины талия.

— Я опоздала?

— Ненамного. Пойдемте.

Он повел меня по проходам между перегородками, отдаленно напоминающими пароходные борта, к дальней стене зала, сплошь занавешенной сетями.

— Юлия! — обрадовалась Женька и привстала со своего места. — Наконец-то!

Извиняясь за опоздание, я быстро оглядела всю компанию.

Николай Михайлович, любезно предложивший мне присаживаться, по-прежнему элегантен и обаятелен. Женька, сияющая улыбкой, в красивом искрящемся свитере. Сашка с каменным лицом, уставившийся в пустую тарелку, и женщина средних лет с избытком косметики на одутловатом, но симпатичном лице.