Ознакомительная версия. Доступно 11 страниц из 52
— Не может быть.
— Я — человек подневольный. Хотя маленькие радости в виде поросячьей ножки всегда со мной…
Грандиозные небоскребы над головой излучали неземной свет, отблески его падали на низкие облака. И — у нас, далеко внизу под их вершинами — огни дрожали и мигали на крышах стоявших в рядочек машин на гравийной площадке. Машины были совсем неплохи, три — с дипломатическими номерами, включая белый BMW посла с зачехленным флагом на капоте (как торчащий вертикально зонтик).
В ресторане стало тише — ушли три здоровенные китайские компании, занимавшие круглые столы с поворотным кругом.
— Ну и?
— Ну и папайя. Сколько ты съедаешь ломтиков за завтраком?
— Два. Гениальное медицинское средство для оздоровления и очищения пищеварительного тракта.
— Именно. Я — целых три. Машка… она выпила два кокосовых ореха на Алоре, так что начала писаться. А наутро сожрала целую тарелку папайи за завтраком. Точнее, вместо завтрака — потому что папайя было все, что она ела. Прочитала про папайю и ее целебные свойства в той самой книжке… А в этом городе еще и особая вода, сам знаешь. В итоге очищение — тотальное.
— Боже ты мой…
Пауза. Еще одна компания китайцев с шумом поднимается, продвигается к выходу.
— А дальше, дорогой сэр, все стало просто и понятно. Ее якобы деловая программа могла бы выглядеть как путь от сортира к сортиру. Но хватило первого из таковых, случился он на улице… не помню какой. Заведение было… Ну, ты понимаешь. Она вышла оттуда, глядя на Колю с упреком. Впервые оказалась в мусульманском туалете. Мусульмане, как ты знаешь, любят чистоту. Туалетной бумагой не пользуются. Пользуются ведерком с водой и ковшиком. Машке это показалось негигиеничным. Пришел второй припадок — и конец программе.
— Так, минуточку. Она сама это сожрала. Спрашивается, при чем тут Коля Федорчук.
Юрик поднял голову к подсвеченным облакам. Прямая линия его носа матово блеснула.
— Коля всегда умел не оставлять следов, мерзавец. Просто он сделал так, что она сама искренне верит, что про папайю — то была ее идея. И все же — видишь ли… Я человек дикий, Фрейда не читал. Но есть у меня подозрение, что дело тут не только в Машкином европейском выборе. Думается мне, что тут случай подсознательного желания Коли Федорчука овладеть Машкой извращенным бесконтактным способом, через заднюю часть.
— Зачем… А, вот как… Он ведь там, с нами, тогда тоже был…
И я мгновенно представил себе: класс в киргизской школе, ряд кроватей, и в первых лучах киргизского восхода — одеяло, шершавое, колючее одеяло, задирающееся вверх, съезжающее с белой кожи от ритмичных движений.
— Ну вот так, — сказал Юрик, засовывая под тарелку деньги.
— И это — конец истории? Федорчук не пострадал?
— Представь, бедная Машка подняла ему зарплату, как человеку, работающему в невыносимо опасных условиях. А сама… ну что с ней будет. Продолжает руководить своим министерством. Кошмарить его, как сейчас говорят.
— А ты?
— А что я? Получил за эту сделку орден, уже второй. Все-таки пять миллиардов долларов. Наш товарооборот с Малайзией вырастет теперь на целую треть одним легким движением.
— Поздравляю, уважаемый господин посол.
— Как говорит в таких случаях старина Генри Киссинджер, к чему такие церемонии — зовите меня просто «Ваше Превосходительство».
Белый BMW с зачехленным флагом беззвучно подполз к нашим ногам.
Light of the spirit
Если не всех людей, то по крайней мере меня она приветствовала так: «Аха-а!» — громко, с придыханием. Или, иногда: «Ага-га!» — с оттенком торжества: молодец, что приехал, вошел (с неизменной сумкой на левом плече) в посольские ворота.
Голос и манера говорить у нее были как у актрисы Малого театра — слышно каждое слово всем окружающим метров этак за несколько.
Не то чтобы мы дружили — она, кажется, вообще всем входящим радовалась. Ну, то есть всем, кто не состоял с ней в каких-то сложных служебных отношениях.
Да, и еще — она присвоила мне кличку Писатель. Это было давно, Джордж Харрисон еще отлично себя чувствовал и только-только написал Cloud 9, а Эндрю Ллойд Веббер — Phantom of the Opera. Я тогда не был писателем. Это она просто шутила.
Есть женщины, у которых самая запоминающаяся часть лица — рот. Большой, с мягкими даже на вид губами — мясистыми? Толстыми? Пухлыми? Капризными? И два здоровенных заячьих передних зуба с довольно заметной щелью между ними. А сзади зубов — дразнящий язык, он тоже постоянно участвовал в этом спектакле, за краткий срок после прибытия к месту работы сделавшим Юлю Филимонову секс-бомбой посольства.
Хотя была еще впечатляющая грудь, и бедра — раскачивающиеся лениво, неторопливо. И соответствующая талия, участвовавшая в этом плавном, постоянном движении большого, очевидно теплого и наверняка пахнущего молоком тела. И, конечно, спина, которая, казалось, зябко поеживалась под взглядами.
— Вам, милочка, на приемах лучше появляться застегнутой по самый подбородок, со стоячим воротничком. Никаких открытых платьев, — дала Юле инструкцию супруга посла, по должности ответственная за безупречность стиля жен дипломатов.
«Мадам посол» была молодой и очень умной женщиной и понимала, что инструкция ее годится только для очистки совести, потому что закрытое платье не поможет. Юле Филимоновой, даже если бы она была в мешковине, подпоясанной веревкой, достаточно было просто сделать несколько шагов, и эффект был бы тот же. Лицо же — да, собственно, лицо это было вполне обычным, прическа — короткая, почти под мальчика, волосы — кажется, русые, глаза — кажется, серые, невинные, ну — чуть затуманенные некоей задумчивостью, хотя последнее — так, иногда, не слишком. Но женщина губит нас все-таки не лицом.
В посольстве Юле выпала редкая привилегия — работа в канцелярии. Жены дипломатов, сидящие дома и готовящие самим дипломатам плохие ужины, — это вечная и глобальная проблема, но здесь ее удалось избежать. Михаил… или Игорь… в общем, муж Юли Филимоновой, второй секретарь, в результате тоже имел привилегию: видеть свою замечательную жену хоть круглые сутки, но это было не так уж плохо, заодно можно было за ней присматривать. А она — она могла присматривать за ним, и это было разумно, потому что муж ее, собственно, тоже был очень хорош.
Говорили, что на них кто-то ставит генетический эксперимент. Она: русская Венера. Он: если не голливудский красавец, то готовый образ мужчины-защитника, молчаливого воина, пожарника, милиционера, да хоть хирурга-волшебника: каменная челюсть, тяжелый нос, стальные глаза. Чем-то они были даже схожи, эти два идеальных животных, вот только генетический эксперимент явно подзадержался — детей не было. Однако — молодая семья, трудности с зарплатами и жильем (дипломаты в Москве никогда особо богатыми не бывают)… в общем, все ожидали, что потомство возникнет прямо там. В Маниле. Под наблюдением грамотных врачей Медицинского центра Макати, района, где обитает большая часть иностранцев. И тогда, кстати, место в канцелярии на целый год могло бы достаться кому-то из прочих изнывающих от скуки посольских жен.
Ознакомительная версия. Доступно 11 страниц из 52
