Кто-то из старожилов, кажется, Ханс, объяснил эту «странность». Предполагалось, что на этой британской базе будут служить также военнослужащие из Australian Defence Force (Силы обороны Австралии). Чтобы они не чувствовали себя слишком уж оторванными от дома, ближний к их предполагаемому сектору КПП нарекли так же, как знаменитый мост в Мельбурне – West Gate Bridge. «Кенгурятники» в Бастионе так и не появились – их базовый лагерь находится в провинции Урузган. Но название прижилось, и менять его на другое не стали.
Ворота на этом КПП отсутствуют как таковые. Имеется разрыв в трехметровой высоты периметре – с пущенной поверху «колючкой» – шириной около пяти метров (столь узкая горловина обеспечивает проезд лишь одного транспортного средства в ту или иную сторону). За этим прогалом и десятиметровым «шлюзом» лежит плоская, как стол, желтовато-серая поверхность, разделенная надвое берущей начало в сердцевине лагеря черной, сужающейся к горизонту в черточку и где-то там теряющейся из виду асфальтированной дорогой. КПП включает в себя возведенную из легких металлоконструкций трехуровневую вышку с лесенками. На втором «этаже» оборудована бронекапсула – место для двух стрелков и крупнокалиберного пулемета (огневая точка устроена не столько на случай внезапного нападения местных бородачей, ибо пустыня просматривается на много километров, сколько для «порядка»). На третьем, на верхотуре, сооружена будка – в ней дежурит охранник; коническая крыша и поляризованные стекла хоть в какой-то мере спасают служивых от местного нещадного солнца.
Еще одна сторожка оборудована у подножия вышки, прилепившись одной стороной к обрывающейся здесь стене периметра; внутри имеется пульт для управления «противотаранным» заграждением и шлагбаумом. Сам выезд представляет собой берущий начало от разорванных в этом месте стен периметра выложенный из двухметровых насыпных кубов-«бастионов» шлюзовый отсек или коридор длиной десять метров. Данное новшество, равно как и смонтированное здесь на литом бетонном основании противотаранное заграждение, появилось год назад. А именно, после нападения на базу местных басмачей, начавшегося, как рассказывали старожилы, с попытки прорыва в лагерь груженного взрывчаткой «КамАЗа», водитель которого снес шлагбаум и щиты заграждения.
Ну и вот: именно в этом «шлюзе», в самом узком месте, и застрял злополучный самосвал…
Первое, что услышал Козак, оказавшись уже непосредственно у «шлюза», был густой отборный мат. Прежде чем он добрел до места ЧП, случилось следующее. Водитель подъехавшего к КПП несколькими минутами ранее тягача DAF развернулся и подкатил кормой к шлюзу; он быстро, ловко закрепил жесткую сцепку. После чего, забравшись обратно в кабину, стал аккуратно – как казалось свидетелям сценки – «натягивать»… Все это действо сопровождалось натужным воем двигателя, скрежетом, который уже вскоре сменился предупреждающими возгласами и новой порцией громкой ругани. Итогом же этой операции стало то, что по меньшей мере три выдвижных болларда[10], на которых невесть каким образом очутился самосвал, не только выдержали этот рывок, но и еще сильнее прежнего вошли в подбрюшье «IVECO»…
– Гидравлика? – спросил Козак у местного охранника, застывшего с посеревшим лицом у сторожки. – Или электромеханический привод?
– Что? – мужчина посмотрел на него непонимающим взглядом.
– Заклинило, значит, – процедил Козак.
– Я не включал этот долбаный механизм! – сорванным голосом произнес охранник. – Сам сработал!.. Кстати, уже не в первый раз!
– Дружище, я не прокурор и не дознаватель, – сохраняя доброжелательный тон, сказал сотруднику КПП Козак. – Просто пытаюсь понять, что за хрень творится. И как можно в сжатые сроки решить возникшую проблему.
– Болларды не опускаются! – сердито сказал охранник. – Совсем! Что-то там заклинило… А вот что именно в этой хрени сломалось, это уже пусть спецы выясняют.
– Водила пытался кузов поднять?
– Да откуда мне знать? Спроси у вашего старшего!..
Еще минуту или две Козак дожидался, когда водитель тягача сдаст кормой – соваться под натянутый до звона буксировочный трос дураков нема. Из «шлюза», почти целиком занятого массивным самосвалом, вновь послышались голоса; среди них выделялся – громкостью прежде всего – голос старшего колонны.
Иван поморщился. Менее всего ему сейчас хотелось бы общаться с этим субъектом. Особенно если учесть, в каком взвинченном состоянии тот сейчас находится…
Но ничего не попишешь. В его новом двухлетнем контракте с работодателем, коим является одна из крупнейших на планете частных военных компаний AGSM, не содержится положения о том, что Иван Козак отныне будет служить исключительно в «приятном обществе», среди симпатизирующих лично ему людей. Вот такого там точно нет.
Иван прошел в «шлюз» с левой стороны; расстояние между скашивающимся к корме ребристым бортом этой пятнадцатитонной махины и «стенкой» из бастионных кубиков составляет здесь не более метра. В ноздри шибануло запахом соляры: похоже, поврежден топливный бак…
Он присел на корточки.
Так… Между второй и третьей колесными парами – между осями – застряли сразу два выдвинутых, вытолкнутых из пазов мощной гидравликой круглых, диаметром сантиметров сорок и высотой около метра, металлических столбика – болларда.
В бетонном основании появились даже не трещины, а разломы. Но сама конструкция, по сути, выполнила свое предназначение – выдержала удар многотонной махины, остановила ее…
– Тва-аю мать… – пробормотал Иван. – Вот же ситуевина…
Из поврежденного – или лопнувшего – бака вытекает соляра. Это вскрывшееся обстоятельство усугубляло и без того не слишком радостную картину напоровшегося на «вилы» противотаранки в шлюзе самосвала. Солярка, конечно, не керосин и не «девяносто пятый». Но и день сегодня не вот чтобы прохладный; в случае с соляркой опасна не сама эта жидкость, а продукты ее испарения.
Чтобы не искушать судьбу, Козак не стал более задерживаться в этом законопаченном ярко-желтой махиной шлюзе.
Протиснувшись между кабиной самосвала и «стеной», Козак очутился по другую сторону шлюза. Картина, которую он здесь увидел, тоже его не слишком обрадовала.
Кэмпбелл – кряжистый, крепко сбитый субъект лет тридцати пяти, – цедя ругательства, пинал ногами сваленного им же наземь смуглявого мужчину. Под горячую руку Колина скорее всего угодил водитель злополучного самосвала; судя по внешности и одеянию – афганец или «пак» (среди здешних водителей их большинство).
Расправа чинилась прямо на месте, у кабины «IVECO». Лицо мужчины превратилось в кровавую маску, на оранжевой тужурке тоже видны пятна крови; он надсадно, с посвистом дышит.
И, что уже совсем нехорошо, бедолага к моменту появления Козака почти не реагировал на наносимые ему старшим колонны побои.
– Кэмпбелл, прекратите! – крикнул Козак, вклиниваясь между разъяренным офицером-секьюрити и избиваемой им жертвой. – Немедленно прекратите!
