Лукас подошел, уставился на кости в мешке для трупов. Удовлетворенно кивнув, достал из кармана перчатки, засунул края простыни внутрь мешка, застегнул молнию, после чего поднялся, неуверенно оглядываясь вокруг.
Диас вышел со двора и вернулся вместе с двумя мужчинами в серых комбинезонах с надписью «Morgue del Organismo Judicial» на спинах. Они несли каталку со сложенными ножками.
Под руководством Лукаса служащие морга подняли мешок за углы, уложили его на каталку и ушли в ту же сторону, откуда появились.
Диас попытался еще раз отдать предписание, но Галиано так и стоял, скрестив руки на груди. Прокурор подошел ко мне, брезгливо отводя взгляд от отстойника, и, вздохнув, протянул документ.
Беря у него бумагу, я посмотрела на Галиано. Он слегка прищурился, едва заметно приподняв подбородок. Понятно.
Не говоря больше ни слова, Диас и Лукас спешно покинули двор.
Галиано взглянул на напарника. Эрнандес уже собирал найденную одежду.
– Сколько там еще осталось? – Галиано кивком указал на грузовик с цистерной.
Оператор пожал плечами и махнул рукой:
– Галлонов десять, может, двадцать.
– Заканчивайте.
Больше в сите ничего не появилось. Я процеживала сквозь пальцы остатки жижи, когда подошел Галиано.
– Для хороших парней настали дурные времена…
– Кто тут хороший парень? Уж не окружной ли прокурор?
– Тот крысеныш даже не подумал об одежде.
Я промолчала, почувствовав тошноту.
– Он соответствует описанию?
Я подняла брови.
– Скелет. Он соответствует описанию кого-то из пропавших девушек?
Я поколебалась, злясь на себя за то, что не успела тщательно исследовать кости, и на Галиано за то, что он позволил их забрать.
– И да и нет.
– Узнаете, когда исследуете кости.
– Думаете, у меня будет такая возможность?
– Я все равно выйду победителем, – заявил он, глядя на пустой резервуар.
«Интересно, – подумала я, – кто будет проигравшим?»
5
Вечером я почти час провела в ванной – отмокала в ванильной пене. Потом подогрела в микроволновке пиццу и достала из мини-холодильника апельсиновую газировку. На десерт – «сникерс» и яблоко. Изысканная гостиничная еда.
Легкий ветерок покачивал занавески на окне. О раму тихо постукивала металлическая цепочка. Тремя этажами ниже слышался шум и гудение проезжающих автомобилей. Над головой жужжал потолочный вентилятор. В голове, как на экране, проносились картины сегодняшних событий – размытые, как плохое домашнее видео.
Выбросив обертки, бумажную тарелку, пластиковую вилку и пустую банку из-под газировки, я позвонила Матео. Он сказал, что Молли все еще в коме.
Слова эти вывели меня из хрупкого равновесия. Я чувствовала себя уже не просто уставшей – вдруг захотелось упасть на кровать, зарыться лицом в подушку и разрыдаться от тоски и тревоги за подругу.
Но вместо этого я сменила тему разговора.
Матео пришел в ярость, когда я рассказала ему про Диаса, и настоял, чтобы я продолжала заниматься расследованием. Я согласилась, но пообещала, что в субботу загляну к нему в лабораторию.
Следующие двадцать минут я набрасывала на листке бумаги подробную хронологию всего случившегося в «Параисо». Затем постирала в раковине трусики, почистила зубы, смазала руки кремом и сделала несколько приседаний.
Включила Си-эн-эн. Мрачного вида комментатор рассказывал о футболе, о землетрясении, о мировых рынках. Из местных новостей: автобус сорвался в ущелье, семнадцать погибших, множество госпитализировано.
Бесполезно. Мысли мои вращались вокруг отстойника, реанимационного отделения, колодца…
Представила череп, скользкий от человеческих испражнений. Почему я не осмотрела его тщательнее? Почему позволила себя запугать и не сделала того, что было нужно?
Представила Молли с торчащими из носа, рта и руки трубками.
В конце концов, когда я ставила мобильный на зарядку, от душевного равновесия не осталось и следа.
Верди в Шарлотте сейчас наверняка крепко спал. Кэти в Шарлоттсвилле готовилась к экзаменам. Или развлекалась с подругами. Или мыла волосы.
У меня сжалось сердце.
Нас с дочерью разделял целый континент, и я понятия не имела, чем она сейчас занимается.
Хватит распускать сопли. Тебе уже приходилось оставаться одной.
Выключив свет и телевизор, я забралась под одеяло. Мысли кружили вокруг одного и того же.
В Монреале сейчас около полуночи. Райан…
Что?
Я понятия не имела, чем он сейчас занимается. Лейтенант-детектив Эндрю Райан, Отдел преступлений против личности СК – сюрте де Квебек, или полиции Квебека. Высокий и мускулистый, глаза голубее, чем лагуна на Багамских островах.
Внутри меня что-то дрогнуло. И на этот раз вовсе не из-за тошноты.
Райан расследовал убийства, и за десять лет наши пути не раз пересекались. Он всегда вел себя сдержанно и профессионально. Потом два года назад мой брак распался, и Эндрю обратил на меня свое легендарное обаяние.
Сказать, что с тех пор история наших отношений шла ни шатко ни валко, – примерно то же самое, что заявить, будто в Атлантиде имелись проблемы с водой.
Внезапно оставшись одна после двадцати лет супружества, я почти ничего не знала о флирте, только одну максиму: никаких служебных романов. Райану же было все равно.
Несмотря на искушение, я держала его на расстоянии – отчасти потому, что мы вместе работали, а отчасти из-за его репутации. Я знала о прошлом юного распутника, ставшего полицейским, и о настоящем местного жеребца. Ни с тем ни с другим не хотелось бы иметь дело.
Но детектив Лотарио[22]не сдавался, и год назад я согласилась поужинать с ним в китайском ресторане. Однако перед первым нашим выходом в свет Райан внезапно исчез, и я много месяцев ничего о нем не знала.
Прошлой осенью, окончательно поняв, что с мужем мы расстались навсегда, я вновь начала подумывать о Райане. Несмотря на прежнюю осторожность, он произвел на меня впечатление, я считала его мужчиной интересным и вместе с тем самым раздражающим из всех, кого когда-либо знала.
И одним из самых сексуальных.
Снова что-то дрогнуло.
Скакун еще стоял в стойле, но оружие было заряжено и готово выстрелить.
Я посмотрела на телефон. Через несколько секунд я могла говорить с Райаном.
