Ознакомительная версия. Доступно 13 страниц из 62
– Дорогой Митя, – сказала Наталья Сергеевна. – Может быть, у вас в Липецке так принято. Не знаю, не в курсе. А у нас в Москве так не принято. До свиданья, дорогой Митя. Маме привет.
Закрыла дверь перед его носом, щелкнула задвижкой и пошла в комнату.
Вышла на балкон. Увидела, как этот самый Митя понуро вышел из подъезда. Переложил сумку из левой руки в правую. Потом надел на плечо. Потом снова снял. Нелепый маленький мальчик, ну разве так можно…
– Митя! – крикнула она с балкона. – Вернись на минутку.
– Митя, – сказала она. – Сними номер в дешевой гостинице. Есть такие в районе ВДНХ. Вот, держи, – она сунула ему оранжевую бумажку. – До четверга хватит.
– Что вы, не надо, что вы! – он стал отпихивать ее руку.
Она взяла его за пуговицу и притянула к себе.
этнография и антропология КЛЮЧИ. ТАБАК. ДЕНЬГИ
Культура – это не только искусство.
И не только «сделанное» в противовес «природному». Культура – это нормы и правила. Чаще всего скрытые.
Вот, к примеру.
Есть семьи, где люди, выходя из дома, непременно берут с собой ключи. Даже если выходят на пять минут в магазин, даже если дома полно народу, включая старенькую тетю, которая вообще уже третий год никуда не выходит. Если член семьи звонит в дверь, его удивленно спрашивают: «Ключи забыл, что ли?» Или он сам извиняется: «Жутко торопился, ключи взять забыл».
А есть семьи, где, наоборот, принято звонить в дверь. А уходя, обязательно спрашивать: «Ты дома будешь? Точно? Тогда я ключи не возьму».
С населенностью квартиры и с рабочим ритмом членов семьи это никак не связано.
Или вот. Есть курильщики, у которых всегда запас курева. Они покупают сигареты если не блоками, то по нескольку пачек. И более или менее за этим следят. То есть у них практически не бывает ситуаций, когда сигареты вдруг кончаются.
А есть курильщики, которые покупают одну пачку. И довольно часто оказывается, что курева больше нет, надо среди ночи бежать в ларек и т. п.
Это не связано ни с заядлостью курильщика, ни с деньгами.
И о деньгах. Есть люди, которые не могут выйти на улицу, не имея в кармане некоего минимума денег. Все сосчитывают его по-разному: кому-то – чтобы купить хот-дог, если вдруг проголодался; кому-то – чтоб на крайний случай было на такси; кому-то – чтоб зайти с внезапно встреченным приятелем в пивную. О богатых, привыкших раскидывать деньги без счету, я не говорю. Я говорю о среднеобеспеченных людях.
Но есть люди, которые выходят на улицу, имея в кармане буквально талон на метро.
Еще раз подчеркиваю, что это не связано с бедностью/богатством.
Совершенно непонятно, связаны ли эти нормы одна с другой. Надо будет поглядеть на досуге.
историко-топографические заметки УЛИЦА ГОНЧАРОВА
Один сравнительно молодой человек – ну, например, сравнительно с критиком Писаревым, который утонул неполных двадцати восьми лет, купаясь в море на курорте Дуббельн (ныне Дубулты) под Ригой, – но уже довольно взрослый сравнительно с поэтом Чаттертоном, который покончил с собой в семнадцать, – итак, этот молодой человек стоял на прогретой солнцем террасе, на втором этаже деревянного пансионата в упомянутых Дубултах.
Солнце шло к закату. Недалеко была лютеранская церковь с курантами на высокой башне. Куранты отбивали время глухими короткими ударами.
Услышав куранты, он всякий раз внутренне замирал и говорил: Таня. Он любил Таню и тосковал без нее. Таня была злая и своенравная. Она не поехала отдыхать с ним, она не захотела, чтоб он поехал с ней. Но все равно. Сколько ударов, столько раз он шептал ее имя. Или произносил про себя, если рядом кто-то был.
Рядом, на деревянной террасе, была Лена. Они познакомились неделю назад, очень быстро стали всюду ходить вместе, держаться за руки, обниматься, целоваться и ласкаться. Куранты совсем не мешали. Это было отдельно ото всего, и необходимо, как молитва. «Когда следует молиться Господу Богу? Господу Богу следует молиться денно и нощно!» – вспоминал он какое-то религиозное наставление. Таня-Таня-Таня.
Он обнимал Лену, гладил ее спину, талию и ниже, прижимался к ней, а куранты отбивали время.
Таня-Таня-Таня-Таня-Таня-Таня-Таня.
– Семь часов, – сказала Лена, отрываясь от поцелуя. – Бежим на ужин.
– Бежим, – сказал молодой человек.
И они побежали ужинать, потом в кино, потом еще куда-то.
Мелкие низости на фоне невеликих страстей, – думал теперь уже совсем не молодой человек. Пожилой, прямо скажем. Хотя сравнительно с писателем Гончаровым, который приезжал сюда в семьдесят шесть лет, – не такой уж и старый.
проблема двух сантиметров ПОДПОЛКОВНИК БРУСНИЦЫН
Историк Сидоров долго копался в архивах – и докопался наконец. Нашел того, кто виноват во всем.
В чем – во всем?
Да во всем, что творится в стране! Наглость богатых и отчаяние бедных; помпезная и бессильная власть; чиновничий произвол и мздоимство сверху донизу; в судах надругательство над законом и здравым смыслом; все народное хозяйство держится на вывозе сырья; в прессе безумствует цензура; на экранах и сценах – непристойные фарсы; такие же фарсы в политике, в Думе, в партийной жизни; и непонятно, куда идти, что делать и чем все это может закончиться.
А виноват подполковник Брусницын.
В начале февраля 1917 года он через Норвегию вернулся в Россию из Франции, где родился в семье русских эмигрантов и окончил военную академию; подполковничьи погоны получил на франко-германском фронте. Республиканец, он искренне присягнул Временному правительству. В полку, где служил Брусницын, случился бунт; его едва не убили, но часть солдат вступилась за своего командира. Брусницын отвел две верные ему роты в Петергоф, раздобыл провиант и удачно изолировал солдат от вредных влияний.
В ночь на 25 октября солдаты Брусницына сделали историю: одна рота защитила Зимний дворец, вторая захватила Смольный институт и арестовала Троцкого и Ленина; в ту же ночь оба были убиты при попытке к бегству.
В чем состояло открытие историка Сидорова? Ранее считалось, что это были две самостоятельные группы: капитан Евсеев отбил от большевиков резиденцию Временного правительства, а капитан Медников уничтожил большевицких вожаков. Но оказалось, они выполняли приказ подполковника Брусницына.
Ну, а потом к власти пришли все эти Струве и Милюковы, а за ними – толпа юных декадентов, у которых в голове была смесь Бакунина, Блаватской и Бердяева. Социалисты, мистики и христианские реформисты. Настала эпоха безумных прожектов. Крестьян сгоняли в коммуны, среди степей возводили «города будущего», а во всех неудачах винили несуществующих монархистов и коммунистов (кстати, самого Брусницына в 1937 году расстреляли как французского шпиона). Опасные игры с Германией в итоге привели к страшной войне. А война привела к культу железной руки…
Ознакомительная версия. Доступно 13 страниц из 62
