Ознакомительная версия. Доступно 15 страниц из 75
— Баклуша липовая! — закончил лекцию мужик. — Без завтрака бы тебя оставить, недоумок! Ступай в дом!
Дверь хлопнула, пропуская внутрь незадачливого сторожа и бородача, девушка тут же шевельнулась и захихикала в ухо:
— Говорила я, у Малюты хоть весь обоз уведи, не заметит…
Всеслава перекатилась ему на живот, крепко поцеловала:
— Теперь ты мой, колдун. Никому не отдам. — Потом принялась собирать в сене свои одежды, спешно одеваться. — Акулина, вестимо, извелась уж вся. И ты иди, перекусишь на дорогу.
— Сейчас, догоню. — Входить в избу вместе с Всеславой Олег всё-таки не хотел.
Свернув шкуру, он запихал ее в сумку, провел пальцами по столбу, оставив на инее четыре черные полосы, выдохнул пар, поднял глаза к низкому, темному от туч небу. Вот и зима. Пожалуй, задерживаться в Сураве надолго ему не придется.
К тому времени, когда он зашел в дом, путники уже поели. Разумеется, готовить никто ничего не стал — пожалели времени, хоть и печь рядом. Пара огурцов, толстый ломоть сала, положенный вместо хлеба на четвертину капустного кочана. Не много, но пока Олег, молча переглядываясь с Всеславой, прожевал угощение, сноровистые мужики успели запрячь лошадей.
Впрочем, ведун особо не переживал — всё едино верхом он обоз нагонит, не успеют они и до леса докатиться. Он накинул уздечку на морду чалого, затянул снизу ремешок, потом перешел к гнедой.
— Не отставай, колдун, — громко рассмеялась Акулина, помахав ему рукой. — А то опять заплутаешь.
— Да открывай же, Трувор, — поторопил Лабута возящегося с тяжелым засовом мальчишку. — Домой хочу поспеть к обеду. По щам соскучился, с убоиной да капустой кислой. А то всё каша да огурцы. Обрыдло!
— И баньку горячую к вечеру протопить, да медком хмельным стоячим брюхо промыть, — согласился с ним кто-то из мужиков. — И на перинку под утиное одеяло.
Олег, раскладывая потники скакунам на спины, мысленно подписался под каждым услышанным словом. А потом вдруг настала мертвая тишина. Ведун, почуяв неладное, резко обернулся…
Дороги за отворенными заиндевевшими воротами не было. Прямо от порога начиналась залитая коричневой водой топь, из которой тут и там выпирали кочки с пожухлой травой, местами покачивались кривые болезненные березки, да торчали повсюду, раскинув резные листья, радостные зеленые камыши. Вдобавок ко всему, мороза за воротами не было и в помине — там, покрывая вязь мелкой рябью, шел затяжной моросящий дождь…
— Ква… — ошалело выдохнул Середин, быстро подошел к воротам, наклонился, огладив ладонью ближнюю из кочек. Рука ощутила влагу, кочка заметно подалась под нажимом, однако никуда не делась. На морок не похоже. Вдобавок, жар в кресте заметно ослаб. Значит, чары таились не снаружи, а внутри двора. Однако ехать путникам всё равно оказалось некуда.
— Коля, за калитку глянь! — указал пальцем на противоположную сторону двора Захар.
Его сын спрыгнул с телеги, быстрым шагом прошел к дальнему сараю, толкнул створку… За углом сруба открылся всё тот же унылый вид.
— На крышу заберись. Может, подъезды затопило!
— Трувор, подь сюда, — подозвал младшего брата мужик, рывком подсадил его на крышу. Тот, скользя по заснеженной дранке, забрался на конек, примостился там. Глянул в одну сторону, другую…
— Не, бать, везде топь плещется, — облизнулся он. — И леса нет.
— Чего?
— Ну, не на холме мы Творимировом, бать. Ни заводи его не видать, ни мельницы, ни загона, ни леска. И леса нашего, соснового, тоже нет. Ну, через который тракт идет. И откоса песочного не видать.
— Подожди… — выпрямился Олег. — Какой мельницы?
— Водяной, — отозвался Захар. — Творимир мельник наш. От отца в Кшени отделился да тут и осел. Уж лет двадцать, почитай, свое хозяйство ведет. Ручей под холмом загородил да мельницу поставил. К нему с зерном со всех наших деревень ездят, и с Селезней, и с Глазка, и с Долгуши… Постой, ты ведь колдун! Ну, так скажи, откель зыбун сей взялся?
— Мельник, — раздраженно отмахнулся Олег. — Что же не упредили вчера, чей дом?
То, что все мельники — колдуны, на Руси каждый знал с младых ногтей. Кузнецы и мельники. Причем, если волхвы знались с богами и духами, то кузнецы и мельники — только с нечистой силой. Да и как без этого обойдешься, коли селились они всегда на отшибе, в неудобьях всяких. Деревня в спокойном закутке — а мельник на холме, на самом ветродуе. Деревня — у тихого озерца, а мельник — к перекату устраиваться едет. И для ремесла своего мельнику, вестимо, с Похвистом нужно сговариваться, с духами воздушными. А коли мельница водяная, то и того хуже. Поди, заставь ее ладно работать, с водяными, мавками и русалками общего языка не найдя? Посему каждый знал, что и кикимора, и вий, и упырь какой, от которого даже мыши в стороны бегут, для мельника запросто лучшим другом оказаться может и приют, а то и убежище от врагов у него найти.
— Чего упреждать? — не понял Захар. — Мельник и мельник, ничего за ним отродясь не водилось. Опять же, здесь дом его, а мельница на ручье, за холмом стоит.
— Хоть бы упредили… — повторил Олег.
— Че ты заладил, дили-недили? Ты скажи, творится тут что, колдун? Откуда топь за воротами появилась?
— Я не колдун, — тихо поправил его Середин. — Просто ведаю поболее прочих.
— Ну, и что нам теперь делать, ведун?
— Я думаю… Я думаю, Захар, распрягать надо. Вряд ли всё это исчезнет быстро, раз уж появилось. Во всяком случае, не на глазах…
С неба, плавно кружась, на двор начали падать пухлые легкие снежинки. Хотя по обе стороны от двора продолжал лить дождь.
— Что-то тут вроде похолодало, — поежилась Всеслава. — Дядь, можно я попону на плечи кину?
— Кидай… Так что, ведун?
— Распрягай! — подняв лицо вверх, повторил свой совет Середин.
Похоже, что девушка была права. Во дворе, обложенном со всех сторон болотами, продолжало постепенно холодать. У него у самого пощипывало щеки, кончик носа. Иней на стенах, столбах, заборе лежал уже не тонкой пленкой, а толстым, с мизинец толщиной, покрывалом. Как будто их не спеша, обстоятельно замораживали. Хотели убить? Или это побочный эффект неведомой магии? Или к чему-то подталкивали, намекая усиливающимся холодом на необходимость действовать…
— Распрягай, Трувор, приехали, — махнул рукой Захар. — А тебе, Лабута, коли еще хоть слово при мне скажешь, язык отрежу!
Ворча и бросая на ведуна недовольные взгляды, мужики принялись распускать ремни и снимать с лошадей хомуты, а Олег описал по двору широкий круг и опять остановился возле раскрытых ворот. Крест на руке пульсировал жаром — но с такой же силой он жег запястье по всему двору, и в доме, когда Середин заходил туда утром. Никакой разницы. Магическое воздействие равномерно везде, ясно выраженного источника не заметно.
Мельник, мельник… Дом мельника, мельница водяная. Раз почти десять лет Творимир не жаловался на нрав своей речушки, на забивающие колесо водоросли и камни или еще какие неприятности, работал и работал — значит, с водяной нежитью он сговорился, не шалила. И дом окружило как раз болото. Значит, не без стараний хозяина их тут чары удерживают. Может, от татей и чужаков он такую защиту придумал? Вряд ли. Откуда в этой глуши чужаки? А вот клиенты к мельнику ездят часто, ремесло у него такое — на людей работать. Не станет же он на селян этакую ловушку ставить! Враз заказчиков лишиться можно. Опять же, из дома всё вынесено подчистую. Коли хозяин жилье свое бросил — зачем его так опасно и старательно защищать?
Ознакомительная версия. Доступно 15 страниц из 75
