— Что ж… — Уолтер признал его правоту, затянув на талии пояс рапиры. — Давай чем-нибудь займемся.
Карл спрыгнул и принялся поить мулов; Уолтер проверял лонжи заводных лошадей.
Возок работорговцев прогромыхал без задержки, хотя двое рабов, скакавших по бокам, и бросили опытный взгляд на Карлов и Уолтеров мечи. Карл мрачно кивнул: когда кузнец согласился прибавить пару мечей, воин выторговал еще и рапиру для Уолтера — гибкую, с удобной бледно-коричневой костяной рукоятью. Коли уж Уолтер не слишком владеет мечом, пусть его рапира говорит сама за себя.
В закрытых ставнями окнах возка мелькнули серые лица. Чак сидел отвернувшись, хотя не смог удержаться и не взглянуть — исподтишка.
Когда фургон скрылся, он вздохнул.
— Черт. — Слово было одним и тем же на эрендра и на английском; Карл то и дело мимолетно удивлялся этому.
Он снял руку с навершия меча. Ахира и Уолтер были правы; им нельзя привлекать к себе внимания — здесь и сейчас.
Но это все равно непростительно…
Уолтер заглянул ему в лицо.
— Прости, Карл. — Он развел руками. — Девятый Закон Словотского: «Порой ты ничего не можешь поделать с тем, что тебя мучит». — Вор вздохнул. — Как бы оно ни мучило, — пробормотал он.
Чак стягивал Карлову тунику.
— Если кто меня и тревожит — так это девчонка, — заметил он. — Слишком уж маленькая.
Карл вопросительно на него глянул.
— Ей всего лишь одиннадцать или вроде того. Но Ормист — он мастер, остальные подмастерья либо ученики — любит молоденьких. Говорит, с ними занятно. Эта у него уже с год, с налета на Мелавэй, он держит ее при себе даже в Пандатавэе. Говорит, она не принесет ему столько денег, сколько приносит наслаждения.
Карл забыл дышать.
— Что?
Уолтер побелел.
— Он насилует одиннадцатилетку?
Чак почесал затылок.
— Каждую ночь. А днем она плачет и просит каких-нибудь снадобий, чтобы унять кровь: Ормиста не назовешь добряком. — Чак ударил кулаком в днище повозки. — У нас в Катарде ему за такое отрубили бы яйца, не важно, рабыня девчонка или вольная.
— Уолтер, — начал Карл. — Мы не можем…
— Заткнись, черт тебя побери. Дай мне подумать. — Он поднес ко рту кулак и принялся глодать костяшки.
Через пару минут рука опустилась.
— Куллинан, если ты сможешь устроить все… не важно. — Он прямо взглянул на Карла. — Ты помнишь, что я сказал — насчет того, что порой с тем, что мучит, ничего не поделаешь?
Карл медленно кивнул.
— Ну так вот: забудь. Иногда я понятия не имею, о чем говорю.
— Тут я с тобой согласен.
— Ну а теперь — что ты намерен делать? Тактик у нас ты, не я.
— Я обещал Ахире, что не полезу в драку, если только это не будет самозащитой. — Он усмехнулся, зная, что скажет Уолтер.
— И ты согласился, что решать, самозащита ли это, буду я. И сейчас я говорю: да. Это будет самозащитой. — Уолтер слабо улыбнулся. — Приемлемое объяснение придумаем после. Тактика — твоя епархия. Что будем делать?
Карл улыбнулся:
— Последуем за ними, но поодаль — до темноты. Потом ты получишь удовольствие порыскать вокруг и все разведать. — Он повернулся к Чаку. — Хочешь поучаствовать? Сможешь зацапать их денежки.
Чак пожал плечами.
— Не возражаю. Деньги лишними не бывают. — Он похлопал по воображаемому кошелю. — Особенно сейчас. — Взяв с пола один из клинков, воин наполовину вытащил его из ножен: заточенный с одной стороны, изогнутый, он был скорей саблей, чем мечом. Чак кивнул.
— Если в мою долю войдет и это — с удовольствием присоединюсь. Оно того стоит.
Карл приподнял бровь.
— Уж не намерен ли ты сводить с этими парнями счеты?
— И это тоже. — Чак мрачно усмехнулся. — Ты думаешь, у меня их нет?
Карл сидел, привалясь спиной к высокой сосне. Меч лежал у него на коленях. Цепь манрики-гузари он рассеянно пропускал меж пальцев. Так было незаметно, что руки у него дрожат.
Над ним, потрескивая и шурша иглами, качались сосновые ветки, а меж них, то появляясь, то исчезая, мерцали звезды. Холодный западный ветер леденил грудь. В полумиле вниз по дороге, полускрытый деревьями, горел костер, бросая в небеса пригоршни сияющих искр.
Чак кашлянул.
— Этот твой дружок что-то уж больно задерживается, — прошипел он. — Пойман, должно быть. Или убит. — Он провел пальцем по лезвию сабли, потом поднес палец ко рту — отсосать кровь из пореза. В который уж раз… — Добрый клинок.
Карл помотал головой:
— Нет. Мы бы непременно услышали.
— Услышали, что это добрый клинок? Правда?
— Нет — попади он в беду. — Карл осекся. Искоса глянул на Чака. На лице того было написано карикатурное изумление. — Чувство юмора вернулось?
Чак улыбнулся.
— Я всегда шучу перед дракой. Спокойней себя чувствуешь. А вот отец мой обычно пил. Говорил, от этого глаз у него становится зорче, а кисть — крепче. И ведь помогало.
— Неужто? — Карл скептически хмыкнул.
Сопение.
— Кроме последнего раза, конечно. Кисть у него была такой крепкой, что не расслабилась, даже когда гном отсек ему руку. — Он на миг прикусил губу. — Вот поэтому я и не пью перед дракой — пошутишь, кисть и расслабится. — Он глянул на Карла. — Ну, теперь ты все обо мне знаешь, расскажи о себе. Откуда ты? Имя незнакомое, хоть по виду-то вроде из салков. Высоковат для салка, но бывают ведь и такие…
Карл покачал головой.
— Долгая история. Может, и расскажу — потом.
— Как хочешь. — Чак тронул манрики-гузари. — Но расскажи хотя бы, откуда это твое металлическое боло. Пожалуйста! Никогда такого не видел. Его и бросить-то вряд ли можно.
— Его и не бросают. А что с ним можно делать, я тебе еще покажу. Надеюсь.
— Ты чертовски уверен в себе.
— Разумеется. — Он покровительственно улыбнулся Чаку, сжимая пальцы, чтобы скрыть дрожь. Это все, что я могу, чтобы держать себя в руках. Но этого он не сказал. — Мы говорили о твоей долине.
— Не моей. Просто я однажды проезжал через нее. Но она хороша. И там никто не живет — я узнавал. Во всяком случае, не жил пару лет назад. Слишком уж далекая глушь; если кто там поселится, до ближайшего клирика ему добираться дней десять — а то и всю дюжину. А поскольку это в эльфийских краях, людям вести там дела — хуже некуда. Жизни не будет от чертовых эльфов.
— Но люди там жить могут?
— Конечно. — Чак пожал плечами. — Как я и сказал — если кто готов отказаться от цивилизации… Я же…
