X
Бывает храбрость, которую опасность сама нарождает.
Джордж Гордон Байрон
Очнувшись и не успев еще осознать всего того, что увидела и услышала, я вдруг поняла, что в квартире стоит неестественная тишина, совершенно невероятная для столь громадного мегаполиса. Привычный шум, в любое время проникающий с улицы, совершенно исчез. Звуки с лестницы, шум работающего лифта, даже мерное гудение кулера работающего компьютера — все исчезло. В этой влажной тишине ощущалась смесь плотности и вакуума. Почти сразу я почувствовала явную нехватку воздуха, тишина сдавливала, медленно и неотвратимо. Страх исчез, сознание разделилось, как будто я сама стала наблюдателем. Казалось, что все происходит с кем-то совершенно чужим, не представляющим для меня никакого интереса.
«Вот и попалась… хмм… быстро… доигралась», — где-то в глубине равнодушно стучали в медленном ритме слова.
Мое (или не мое?) тело сковывало холодом, а душу сковывало ледяное спокойствие.
«Ну что ж, значит, мне (или ей?) больше ничего узнать не удастся», — тягуче ползла мысль.
Ясно, что сопротивляться бесполезно, да и не было никакого желания, а самое главное, что не было никакого смысла. Серая мгла заползала в комнату, по-хозяйски занимая весь доступный объем помещения. Казалось, еще немного — и она окончательно вытеснит мое (или нет?) тело в какое-то иное, неведомое пространство или просто проникнет в него, сделав своей частью. Тишина нарастала, гипнотически окутывая приятным холодом безразличия. Но вдруг, само по себе, все прекратилось в одно мгновение.
Шум окружающего мира буквально оглушил меня, бешено забилось сердце, и вот тут-то меня затрясло по-настоящему. У меня не оставалось никаких сомнений, что это было предупреждение, небольшое напоминание, тонкий намек на то, что я забываюсь и делаю вещи не совсем правильные. Но почему так резко? Меня по-разному ругали, корили и все такое, но впервые я столкнулась со столь угрожающим поведением Наблюдателей. Обычно они всегда давили событиями, бытовыми проблемами, следующими одна за другой. К этому я давно привыкла и особенно не переживала по этому поводу. Хуже было, когда они использовали окружающих людей, толкая их совершать непривычные для них поступки, чтобы жизнь медом не казалась. Потому что поступки эти целиком и полностью порождались агрессией или тому подобными неприятными эмоциями. Причем интересно, что вся память о содеянном поступке стиралась, и жертва их воздействия почти ничего не помнила. Так что на них даже сердиться было как-то невозможно, и со временем я тоже научилась понимать, где, кто и когда действует. Но сейчас…
Да, в этот раз все было совсем по-другому. Интересно, они действительно что-то узнали или им просто показалось, что все прошлые действия на меня уже не оказывают никакого воздействия. Я же сама только что сказала, что привыкла к их старым методам дрессировки, вот они и решили использовать новые. Жаль, что мне точно неизвестно, что именно им известно. Могу себе представить, какая меня может ждать кара, если предупреждение было настолько внушительным. У меня началась настоящая паника, все легкомыслие, так или иначе присущее мне, куда-то испарилось. До меня наконец-то стало доходить, куда я сунулась со всей своей дури и с какими силами решила поиграть.
К сожалению, они со мной играть не собирались, и я не знала, что теперь делать. Все мои инстинкты в один голос кричали, что я должна прекратить, что все эти истории, которыми я занималась последние сутки, никому не нужны, а особенно мне. Что есть масса гораздо более интересных и полезных вещей, и мне пора срочно на них переключиться. Я стала вспоминать фильмы, которые собиралась посмотреть, книги, которые собиралась прочитать. Я стала думать о том, что давно не была там, где никто никогда не говорит о далеком прошлом и где неизвестно даже имя Анри.
Пока я усиленно думала об этом, я заметила, что по мере того, как я проникалась подобными настроениями, самочувствие мое резко улучшалось, дышать стало легко, а в душе наконец-то воцарился покой.
— Понятно, — пробормотала я себе под нос, — значит, это именно то, что вы от меня хотите.
Что ж тут было непонятного — естественно, именно этого они и хотели, и было бы все хорошо, но я никак не хотела с этим согласиться, при всем желании спокойствия, при всех самых жестких аргументах, имеющихся в арсенале Наблюдателей. Ничего я не могла с собой поделать. Ну что за дурацкий характер — ведь боялась я невероятно, просто вся тряслась от ужаса, но, как ни странно, не могла заставить себя отречься. Впервые в жизни я встретилась с удивительной тайной, впервые я дотронулась до самого невероятного своими руками, и, чуть только прикоснувшись к этому, разве я должна от всего этого отказаться? Если струшу и брошу эту затею, я лишусь чего-то очень значимого для себя и потеряю гораздо больше, чем просто покой. Если есть тайна и у меня появилась необычайная возможность приподнять ее покров, такой шанс нельзя было не использовать. Тем более у меня все равно было ощущение, что полного прощения мне никто не обещал, даже если я сложу лапки и сяду ровно, скромно потупив глазки.
Так что я выбираю тайну. И, вознеся свою благодарность господину Случаю, выбравшему меня в этой вселенской лотерее, я приступила к реализации своего плана. Единственного, основанного на детских шалостях плана, на который я возлагала большие надежды. Я медленно, стараясь не привлекать к себе излишнего внимания, стала расщеплять сознание, оставляя все «правильные» мысли на открытой стороне, как бы в открытом доступе. А вот все, что было так или иначе связано с моей новой страстью, то есть Анри и компания, я потихоньку переместила в тайную комнату, постоянно наблюдая за собой и окружающим пространством, чтобы сразу остановиться, если в моем состоянии что-то изменится.
Все было нормально, ничего не происходило, никаких настораживающих признаков не появлялось. И вдруг, мне стало легко и весело, я поняла, что сделала свой выбор и обратной дороги нет. Так что если все получится, значит, я доведу это дело до конца, ну а если нет, что же, по крайней мере, я попыталась.
