Книга Битва на Калке. Эпизод первый - Алексей Живой

От места ночевки тропа лесная пошла сначала вниз с холма, а потом опять круто наверх. Ехали почти в том же порядке, впереди воевода со знаменосцем, а позади Забубенный с Изяславом. Только количеством ратников поубавилось после нападения разбойников.

Забубенный после ночных происшествий смотрел гордо, словно ему только что присвоили внеочередное звание генерала армии, сразу после младшего лейтенанта. А поскольку новый конь ему попался тоже относительно смирный, из тех, что везли ранее отроков, не брыкался и сбросить не пытался, то новоиспеченный генерал армии весело болтал со своим бывшим конвоиром о всякой всячине, предоставив коню самому идти вперед. Лишь изредка ему приходилось дергать за примитивную уздечку, поскольку конь так и норовил сойти с дистанции, и не торопясь пожевать коры в свое удовольствие на какой-нибудь полянке. Нового коня Забубенного звали Жорик. Имя механику понравилось, приятно напомнив народную кличку «Запорожца» среди работников автосервиса и простых автолюбителей.

В минуты сытости Жорик шел четко по тропе, которая здесь считалась лесной дорогой, давая хозяину возможность пообщаться с Изяславом. Отрок, как скоро выяснилось, довольно спокойно отнесся к смерти своих друзей. Мол, нечего в боевом походе клювом щелкать. Сами виноваты. А смерть она любого ратника ждет, из-за каждого дерева таращится. Да и пожить успели, не младенцами мир сей покинули. Отроки уже.

Забубенный, конечно, согласился, что не младенцами, да только торопиться все равно не стоило. Лет им было в лучшем случае по семнадцать. Хотя, по местным меркам, действительно выходило, что уже не дети. Вспомнились механику всякие книжки, читанные в своем времени, где писали историки о времени этом. Говорилось в них, что в тридцать лет мужик здесь считался старым стариком. Редко кому удавалось прожить так долго, ибо неизлечимые болезни, дикие звери, да постоянные войны укорачивали век человеческий очень сильно. И даже сам обычай уважать старших пошел из этих древнейших времен. Поскольку если ты умудрился не умереть от болезней, холеры да чумы, что свирепствовали повсюду, шатаясь с утра до ночи по лесам избежать встречи со свирепыми хищниками, да проведя полжизни в седле боевом не сгинуть от ран, то чтобы дожить до старости, ты действительно мог быть только мудрым и сильным. А потому тебя стоило уважать.

Григорий вообще был большой любитель истории, особенно про русичей читал много. Но только был у него один недостаток при этом: избирательная память на счет событий и дат. То есть, прочитав о чем-то, он вроде бы суть дела запоминал, но вот где это было, с кем и когда в точности сказать не мог. Забывал детали. За это его в школе учителя бранили и ставили двойки по истории, хотя он старался изо всех сил. Ну, вот память у него была такая, избирательная. А вот с языками было наоборот. К иностранным словам Забубенный имел явную склонность и запоминал целые страницы текста очень быстро и без напряга.

Вспоминая, Забубенный подумал о своих родных временах, в которых любой даже никчемный человек, сторонясь тяжелой работы, да периодически заходя в аптеку, мог дожить до глубокой старости. А человек смелый и работящий мог сгинуть раньше времени от пренапрягов. Обычай же уважать старших оставался в неизменном виде. И подумал о том, что древний взгляд на мир был ему больше по сердцу. Ведь если родился ты дураком, повзрослел, а ума не набрался, ничему не научился — стал зрелым дураком. Ну, а постарел — стал старым дураком. Ну, за что тебя уважать? Только за возраст? Не правильно это выходило. Нет, место в троллейбусе конечно уступать стоит, но уважать по полной программе можно только за заслуги настоящие, а их подтверждать надо.

— А почему поход-то боевой, а Изя? — спросил механик-новатор зацепившись за сказанное отроком слово и решив, пользуясь случаем, разузнать побольше о ситуации, — вроде не на войну идем. А ли кроме разбойничков какие вокруг регулярные враги имеются?

— Враги вокруг всегда имеются, куда ж без них, — нехотя пробасил отрок, — Только это я так сказал, к слову пришлось.

— Ой, что-то ты темнишь, паря, — проговорил Забубенный тоном воеводы и дернул за уздечку Жорика, который в очередной раз направился влево от основной тропы, заприметив вкусную молодую сосенку.

Вернув коня на основной курс, Григорий скосил взгляд назад, где временно отставленная Савраска в одиночестве тащила свой арсенал из копий, и продолжил информационную беседу.

— Значит, говоришь, войны сейчас нет, и копья эти мы так с собой тащим, поохотится, — заметил он, — А что за дела срочные у воеводы в Чернигове? Может рать собирается идти куда?

— Про то мне не ведомо, у воеводы спроси, — отрезал Изяслав и замолчал, словно не хотел более говорить об этом.

Любопытный механик и сам решил не расспрашивать больше Изю. Подумает еще, что шпион засланный. Хотя теперь его и охраняла магическая сила колдуна с фонариком, но кто их знает, надолго ли хватит этого впечатления. Вдруг решат, что вся его сила в фонарике, украдут ночью или отберут, а там и на кол недолго посадить. Кому нужен засланный колдун. Тут, похоже, с этим тянуть не станут. Так что лучше сохранять вооруженный нейтралитет, вдруг сойдет за своего и без фонарика. А как батарейки сядут, что тогда делать? Но об этом механик решил пока не думать. Доберемся до Чернигова, осмотрим город, с князем пообщаемся, а там видно будет, что дальше делать.

Затяжной подъем понемногу заканчивался. Растянувшийся по тропе отряд остановился на вершине лесного холма поджидая последних, то есть Забубенного с Изяславом. По мере подъема механику все слышнее становился какой-то монотонный шум или рокот, явно естественного происхождения. А когда дюжий Жорик взобрался на самый верх и остановился среди себе подобных, рокот усилился многократно. Бросив взгляд в ту сторону, откуда доносился шум, Забубенный узрел внизу меж деревьев широкую синюю ленту воды. Это была река.

— Где это мы? — уточнил механик у воеводы.

— А ты сам не знаешь? — попытался в очередной раз выведать географические познания непонятного путника Путята.

— Да откуда, — отмахнулся механик, — я же говорил, что сами мы не местные, из Новагорода. Тамошние речки знаю, Волхов там течет. Еще Неву знаю, Москву-реку и Черное море. А это что за речка мне не ведомо. Много их на Руси по лесам-полям течет.

— Это, брат, Десна, — ответил за воеводу Данила, с радостью рассматривавший реку, блестевшую внизу под холмом, — наша родная река. Кормилица наша. Есть-пить дает. Мы тут все почитай и выросли.

— Так ты что, из рыбаков что ли? — уточнил Забубенный, — тут на мормышку зимой окунь берет?

— Хватит болтать, — перебил его воевода, — князь ждет, поскакали быстрее.

И направил коня по тропе, что спускалась с холма вниз, скоро теряясь среди деревьев.

— А долго еще ехать-то? — попытался уточнить Забубенный, — есть уже охота. Хорошо бы второй завтрак устроить. Привал там, перекур.