Питер просто больше не мог говорить. Его внезапно охватило отчаяние.
По лицу Гидеона нельзя было прочитать его мысли. Он задумчиво покачал головой и несколько минут ходил туда-сюда, прежде чем снова заговорил.
– Я не хочу выказать неуважение, но мне трудно поверить в правдивость ваших слов, и все же… сердце подсказывает мне, что вы не лжете. Судьба забросила меня в кусты терновника и сделала свидетелем вашего появления. Я постараюсь помочь вам. Надеюсь, ваше возвращение к своим семьям возможно.
Питер почувствовал, как в нем поднялась волна облегчения и благодарности. Слезы защипали глаза.
– Спасибо, – помолчав, сказал он. – Я вам не вру, Гидеон, – не понимаю всего происходящего, но клянусь вам, я не вру.
Питер проводил взглядом Гидеона и сразу же вспомнил о маме. Она сейчас так далеко – в Калифорнии. Мальчик не виделся с ней почти два месяца. Если маме сообщили об исчезновении сына, как она поступила? Бросила свои дела и полетела на самолете? Или нет? Будет ли она по нему скучать, если он навсегда останется в 1763 году? Потом он вдруг сообразил: если бы папа сдержал свое обещание, то ничего не случилось бы.
* * *
Уже смеркалось, когда Кэйт очнулась. Приподнявшись на локтях, она напилась воды из фляжки.
– Ты в порядке? – спросил Питер. Кэйт кивнула.
– Затеряны во времени, – сказала она чуть погодя. – Как я раньше не догадалась? Все в чудной одежде и так смешно разговаривают.
– Я думал, в Дербишире все так говорят, – усмехнулся Питер.
– Ты поосторожней, – сказала Кэйт. – А мой папа и доктор Уильямсон не изобретали в своей лаборатории машину времени, про такое пишут только в фантастических рассказах. Они просто изучали, как действует гравитация.
– Они еще только будут изучать действие гравитации, – поправил ее Питер.
Воздух был по-летнему теплым, легкий ветерок ласкал и бодрил. Но дети ощущали на себе дыхание нереального мира, и обоим больше всего на свете хотелось вернуться в морозный январь двадцать первого века. Питер бездумно комкал листок бумаги, который нашел в кармане куртки.
– Ты, как и Сэм, такой же нервный! – резко сказала Кэйт. – Что там у тебя?
Питер развернул мятую бумажку и прочел: «Домашняя работа на Рождество. Представить мистеру Кармайклу 8 января. Написать 500 слов на тему: Мои идеальные каникулы».
Оба прыснули со смеху, но тут же замолкли. Случай свел Питера и Кэйт. Как бы они друг к другу ни относились, обоим было понятно, что теперь надо держаться вместе. Конечно, дети были знакомы меньше двух дней, а для полного доверия этого маловато.
Чуть погодя Питер сказал:
– Слушай, нам может помочь только аппарат, похищенный Дегтярником. Быть может, это и не машина времени, но других вариантов нет. Надо найти Дегтярника, ведь так?
– Не знаю, – ответила Кэйт. – Может, лучше дожидаться здесь… Мой папа во всем разберется. Уверена, он обо всем догадается и обязательно нас найдет.
Питер не разделял оптимизма Кэйт по поводу того, что доктор Дайер осилит путешествие во времени. Но при этом мальчик ощутил укол зависти – ему хотелось, чтобы у него были такие же простые и ясные чувства к отцу.
– Когда я тут лежала, мои очертания не расплывались? – спросила Кэйт.
– Нет, а что?
– Просто проверяю.
Гидеон появился не верхом на лошади, а в открытом экипаже, запряженном двумя гнедыми лошадьми. Рядом с Гидеоном сидела полненькая женщина лет двадцати в строгом черно-белом платье. У нее на коленях покачивалась корзина, покрытая куском муслина. Золотые кудряшки выбивались из-под ситцевого чепчика и падали на розовые щеки. Впереди сидел кучер. Он держал спину прямо, как солдат на параде, и кнутом стегал лошадей.
Когда экипаж остановился, Гидеон помог молодой женщине сойти. Оба поспешили к детям, и женщина присела в реверансе перед Питером и Кэйт.
– Это Ханна, – объявил Гидеон. – Личная горничная миссис Бинг. Она принесла вам немного перекусить и одежду, чтобы прикрыть ваш варварекий наряд. – Затем он повысил голос и, глядя в упор на детей темно-голубыми глазами, стал говорить медленно и очень отчетливо: – Я рассказал миссис Бинг о вашем прибытии в Англию из иностранного государства и о вашей неожиданной встрече с разбойником в Доувдэйле, который отобрал все ваши вещи и одежду. Я также сообщил миссис Бинг о вашем намерении отправиться в Лондон и объяснил, что вам пришлось разлучиться с вашим дядей, уехавшим в Ковент-Гарден по неотложному делу.
– Да, это правда, – подтвердил Питер таким неестественным тоном, что Гидеону пришлось отвернуться, чтобы скрыть улыбку. – Ужасный разбойник стащил в Доувдэйле всю нашу одежду.
– Несчастные детки, – запричитала Ханна. – Мистер Сеймур сказал мне, что вас кое-как одели, но должна вам заметить, глаза мои никогда не видывали такой заморской одежды. Любому было бы совестно появиться в таком наряде в приличном обществе. Но, мистрис Кэйт, вы неважно выглядите. Позвольте мне помочь вам подняться в экипаж. Дайте мне руку, обопритесь на меня.
Направляясь к экипажу, Кэйт с усмешкой оглянулась на Гидеона и Питера. Гидеон наклонился и прошептал Питеру на ухо:
– Я не считаю разумным открывать правду о вашем затруднительном положении. Боюсь, половина людей при этом сочла бы вас сумасшедшими, а вторая половина – заколдованными.
Закутанные в шерстяную одежду, покачиваясь в ритме движения экипажа, Питер и Кэйт слушали грохот колес и размеренное цоканье копыт. Мимо проплывал дикий пейзаж Дербишира, освещенный заходящим солнцем. Содержимое корзинки, состоявшее из хлеба, соленого белого сыра и жареного цыпленка, полностью удовлетворило зверский аппетит детей. Хотя Ханна считала это легкой закуской. Служанке хотелось узнать, не был ли этот разбойник Недом Портером и хорош ли он собой. Вспомнив Дегтярника, Питер сказал Ханне, что разбойник безобразен, как свинья, у него громадный нос, и сальные черные волосы и от него воняет. Похоже, Ханна разочаровалась.
Когда показался широкий каменный фасад Бэслоу-Холла, Питер услышал напряженное дыхание Кэйт и почувствовал ее руку на своей. Перед ними был симметричный фасад правильных пропорций, как у игрушечных кукольных домиков. В лучах заходящего солнца сооружение производило сильное впечатление. Длинная изогнутая дорога пролегала через большой парк, засаженный величавыми вязами.
– Это моя школа! – прошептала Кэйт на ухо Питеру. – Я сюда хожу в школу! Просто не верится!
Под колесами захрустел гравий, и экипаж остановился перед лестницей, ведущей к двум внушительных размеров блестящим дверям.
– Ух ты, – удивилась Кэйт, – теперь это выглядит не так хорошо.
– Не будет выглядеть так хорошо… – поправил ее Питер.
– Это ты будешь выглядеть не очень хорошо, если будешь умничать, – прошептала в ответ Кэйт.
