За рекой, в долине, тающей в дождливой мгле, эта дорога, вяло извиваясь, уходила куда-то вдаль. И совсем уж вдалеке – на размытом дождем горизонте – громоздилось что-то огромное и мрачное. То ли горные кряжи, то ли странно неподвижные гряды облаков – темных и насыщенных грядущими дождями, а то и снегопадами.
Но в тот момент мне было не до созерцания окружающего пейзажа. Я ломанул через кусты и высокий травостой вниз, к реке, не разбирая пути. Даже на сооружение, из которого только что вырвался, я оглянулся только тогда, когда, спотыкаясь и оскальзываясь, спустился к реке, преодолев, наверное, треть расстояния до нее. Потому что главным для меня в эти минуты были только дождь и река. Мне не терпелось отмыться от той зловонной мерзости, которая, казалось, пропитывала всего меня насквозь.
И еще – выбросить из себя воспоминание о чудовищной боли. Боль эта уже покидала меня, постепенно затухая в уголках истерзанного ею организма. Дождь, – сеявшийся с серых небес, немного облегчил мое самочувствие, заодно позволив на ходу очистить глаза и лицо от той липкой дряни, которая пристала ко мне по пути через чрево проклятого чудища, соединившего непостижимым для меня образом мой – привычный и знакомый – и этот – странный, пронизанный дождем и ветром, – миры.
То, что за мной следует погоня, я понял не сразу. Точнее, какое-то время мне это было безразлично. Я просто приходил в себя после пережитых боли, отвращения и ужаса. После острого приступа страха. Приходил в себя от ощущения полной нереальности того, что происходило вокруг меня.
Когда капли дождя и струйки воды, стекавшие с волос на лицо, вернули мне способность хоть как-то оценивать происходящее, я понял, что ухожу от погони, по-идиотски организованной, галдящей и квохчущей, как сорвавшаяся с насеста куриная семейка. Погоня эта за мной началась от странного дома, словно вырастающего из скалистой тверди. Из высящейся над ним почти отвесно горной кручи. Дом этот был очень стар (потом я понял, что тут – в Странных Местах – вообще мало новых вещей).
В его – в доме этого – фасаде, по его разным вертикалям было разное количество этажей: где только три (более высокие «глотала» скальная стена), а где и все шесть. Когда-то фасад этот украшала огромная по площади мозаика – от нее и сейчас уцелели изрядные куски, между которыми темнели угрюмые клочья более поздней каменной кладки. И окна, и двери здания этого тоже были разными, не похожими друг на друга. Создавалось впечатление, что строили дом разные архитекторы и в разные времена. Теперь я уже и не мог догадаться, из какой двери этого конгломерата архитектурных стилей и вкусов вырвался на свободу.
Свобода эта, впрочем, обещала скоро кончиться. Толпа карликов – «человек» этак сорок – бестолково метавшаяся по площадке перед домом, наконец догадалась растянуться в цепь. Цепь эта неровным пунктиром двинулась прочесывать спуск к реке. Меня они явно потеряли в высокой траве – мне даже приседать не потребовалось, чтобы исчезнуть с глаз преследователей. Как выяснилось потом, у Малого Народа неважно обстояло дело со зрением вообще. То есть оно у гномов было замечательным: на расстоянии до десяти – пятнадцати метров один из них узнавал другого в густом сумраке подземелья. Но вот при свете дня и на сотни метров увидеть что-либо меньше железнодорожного вагона было для них непростой задачей. Впрочем, в неровной цепи преследователей я рассмотрел и неведомо откуда взявшиеся фигуры вполне человеческих габаритов и пропорций. Я решил не убегать от этой оравы – в конце концов я еще не успел сделать никому из них ничего особенно плохого. Разве что перепугал маленько. Но и облегчать жизнь этим чудакам не входило в мои планы. Я просто стал не спеша, отирая лицо, руки, одежду пучками сорванной травы, продолжать спуск к воде. Не прячась – только оглядываясь время от времени для того, чтобы посмотреть, как там идут дела у моих загонщиков.
У них, оказывается, опять не все было слава богу. Вдогонку за рассыпавшимися в длинную цепь преследователями от Странного Дома вдруг, галдя и спотыкаясь, устремилась новая куча народу. Похоже, что-то снова приключилось у них там – в этом таинственном месте соединения миров. От свежеприбывших коротышек разве что только дым не валил. Они произвели на погоню несколько неожиданное действие – спугнули ее вообще к чертовой матери.
Все составлявшие нескладную цепь карлики враз заголосили нестройным хором и, подбирая полы своих одежд, кинулись карабкаться вверх по склону – назад, к Странному Дому. Трое или четверо людей, участвовавших в этой гномьей затее, вмиг остались в одиночестве. Задумчиво почесав в затылках и подтянув штаны, они как один повернулись в сторону дома и поспешили вслед за нелюдью
Я пожал плечами и продолжил свой спуск к реке. Как-то даже обидела меня такая вот потеря всякого интереса к моей персоне. Что до реки, то берега ее были довольно пологие. Камыш стоял сплошной стеной по обеим сторонам мирной водной глади. И красиво отражался в ней. Только рыбаков, затаившихся в своих заповедных местечках повышенного клева, видно не было. Как выяснилось, я их просто не сразу заметил.
Выбравшись на небольшую отмель, намытую впадающим в реку резвым и необыкновенно чистым ручейком, я принялся прямо на себе, не задумываясь о простуде, отстирывать одежду и отмываться от налипшей на меня скверны. Оглядываясь по сторонам, отфыркиваясь и отплевываясь, я начал – теперь уже внимательно – присматриваться к окружающему. И, присматриваясь, успокаивал себя. Все здесь было как везде. Даже вкус речной воды.
Все как там – дома. И вода плещет так же, как на плесах наших рек. И дождик моросит так же. И рыба всплескивает – там, где только рябь дождя тревожит гладь воды. А карлики в сутанах – господи… Ну, значит, в этих местах полно уродов… Только и всего.
А вот и что-то совсем земное… Из камышей у противоположного берега выглядывал нос плоскодонки. А колеблемая каплями дождя поверхность воды отражала сгорбившуюся на корме фигуру рыбака в нахлобученном (по самые брови) брезентовом капюшоне. А если присмотреться – там, ниже по течению, можно было рассмотреть еще пару лодок одиноких рыболовов. И выше по течению – тоже…
Все как дома.
Я поднял взгляд на высящуюся над Странным Домом горную гряду. Облака немного разошлись над ней, и в просвете их жемчужного занавеса стало на миг видно голубое небо – совсем такое же, как дома.
И поперек этого просвета – совсем далеко – по голубой глади пролетел дракон. Появился справа. Дохнул пламенем и исчез. Слева.
* * *
Несильный, моросящий дождь успел смениться теплым, к моему счастью, ветерком. Я никак не мог сообразить, утренним или вечерним, – здешнее солнышко не торопилось ни выбираться в зенит, ни закатываться за горизонт. Во мне было дело или в солнышке – бог весть. Впрочем, я не слишком задумывался над особенностями астрономии здешних, мест. Теперь я ни над чем не задумывался – в моем положении это было бы только вредно. Голова моя была совершенно пуста.
Этому я научился еще в армии: отдавать свои проблемы, даже самые острые, на откуп судьбе, подсознанию, тишине… Течению времени. Иногда надо предоставлять событиям идти своим чередом. У них своя логика. И тебе необязательно ее понимать. А пока надо самому прийти в форму. Ведь оттуда – из дома – меня выдернули в самом начале ночи. Где-то после одиннадцати вечера. И я не могу даже представить, сколько времени прошло с тех пор. Тогда, одеваясь в спешке, я и не подумал надеть часы. Мне и в голову не приходило, что вскоре я могу оказаться в ситуации, когда определить время суток будет затруднительно. Так я сидел на бережку, просыхая вместе с одеждой, разложенной поодаль на травке. Сидел, ни о чем не думая, когда за мной наконец пришли.
