— Вчера вечером нарвалась я на солдат. Четверо их было. Я с реки шла домой. Спросили они о тебе, о детях. Я сказала, что нет у тебя никаких детей, одна живешь, давно уже. А где народ, спрашивают… Ну, где народу быть, я сказала, что на реке. И ты, мол, там, на реке. Ну, я-то знала, что ты с детьми дома. Опасалась, что попрутся они к реке, но они еле ноги волокли, устали. Один даже предложил заночевать в деревне, и я уж хотела наврать о скальной лихорадке, мол, у нас эпидемия. Но старший сказал, что некогда, поспешать надо. Поспорили, чуть не подрались. Похоже, им не так хотелось детей искать, как на север смыться.
— Спасибо, Рабат, я перед тобой в долгу, — сказала Дэйма тоном, в котором Мааре послышалось что-то многозначительное.
Рабат кивнула: да, разумеется, в долгу. Она наклонилась к Мааре, наклеила на физиономию фальшивую улыбку, спросила:
— А где твои папочка и мамочка, дорогая?
Маара поняла, что Рабат имеет в виду не ее настоящих родителей.
— Не знаю, — жалобным голоском протянула она.
С той же переслащенной улыбкой Рабат повернулась к Данну.
— А ты, значит, наш маленький Данн. Как твои папочка и мамочка поживают?
Данн сосредоточенно вглядывался в траву, в кочки и кусты, и Маара испугалась, что он ляпнет: «Никакой я не Данн!» На лице Дэймы тоже появилось озабоченное выражение.
— Не знаю я, где они. Ушли. — И малыш заплакал. Маара остро ощутила, насколько они здесь чужие всем, кроме, может быть, только Дэймы.
Они шагали между засохшими деревьями, и Маара как будто ощущала пальцами сухость и удивительную хрупкость готовых рассыпаться в пыль листьев, так не похожих на сочные листья растений возле их дома, которые слуги поливали каждое утро. Эти деревья стояли слишком далеко от реки, им мимолетный паводок не дал ни капли влаги.
Толпа вышла на гребень и остановилась. Все повернулись к четверым отставшим, с любопытством буравя взглядами новичков, Маару и Данна. Опять перед ними стена этих людей, головы которых окружены сияющими шарами волос, иногда почти белых, иногда соломенно-желтых, у кого-то почти оранжевых. Сильные люди, им ничего не стоило убить их, слабых детей, убить старуху Дэйму. Но ведь не убили же они ее… И Рабат подруга Дэймы… Нет, не подруга! Прикидывается подругой!.. Так думала Маара.
У подножия гряды трава покрыта бурой матовой пылью, которая еще недавно представляла собой блестящую коричневую пленку грязи, оставленной потоком. Далее — вода. Но это уже не та река, широкая и полноводная. Сейчас она съежилась в самом центре речной долины. Ближе к воде жались незасохшие деревья. У воды толпилось множество живности всевозможных семейств, родов и видов. Среди них встречались и опасные, и именно из соображений безопасности скальные люди направились к воде толпой.
Передовые уже завопили, принялись размахивать палками, дубинками, отгоняя животных, в основном тех, которых народ Маары и Данна использовал для получения молока и мяса. Хотя тут немало было и совсем мелких, быстро шмыгнувших в траву и затерявшихся в ней. И тягловых птиц заметила Маара, даже попыталась поискать среди них «свою», которая везла их. Сейчас все звери и птицы были сухими, худоба их в глаза не бросалась.
— Вода, вода! — закричал Данн и дернул Маару за руку.
— Смотри, как бы тебя не сожрал водный дракон! — с напускной строгостью погрозила ему пальцем Рабат. Данн испугался и отпрянул.
Толпа окружила изолированный водоем, яму-вымоину, заполненную водой, и все принялись с воплями колотить по воде палками. Поверхность подернулась рябью, из воды выныривали и снова исчезали какие-то существа, и вдруг на берег, шипя и клацая зубами, вывалился громадный ящер, водяной дракон, хищник, питавшийся животными поменьше. Он нервно дернул хвостом и понесся прочь.
— К реке побежал, — сказала Рабат. — Она ведь пока еще течет, большая река.
Маара видела, что животные перебираются от малой ближней реки через гряду к большой, скрытой за холмами. Она поняла, что пересекла не большую реку, а ее приток.
Толпа все еще колотила по воде, и оттуда выскочил здоровенный жалохвост. Маара слышала об этих чудищах, но видеть их ранее ей не довелось. Размером он был со взрослого скального мужчину, вместо рук — клешни, каждая из которых легко смогла бы перекусить Данна пополам, а длинный хвост заканчивался острым шипом. Маленькие глазки чудовища свирепо сверкали. Люди не побежали прочь при виде монстра, но, храбро размахивая палками, двинулись на него, принялись колошматить его, что было силы, — и жалохвост тут же понесся вон, нырнул в ближайший затон, распугав собравшихся на его берегу животных. Маара заметила там еще одного жалохвоста, поменьше, нанизавшего на шип сухопутное животное намного больше себя и рвущего его клешнями, пожирающего живьем. Издыхающая жертва слабо подергивалась, блеяла и стонала.
Толпа, казалось, устала от воплей и размахивания палками. Люди поутихли, принялись наполнять принесенные с собой сосуды. Мужчины, женщины и дети, Дэйма и Рабат… Маара зачерпнула воды в свой кувшин, помогла Данну. Набрав воды, люди попрыгали в замутненный водоем, принялись плескаться. Данн вырвал руку, тоже прыгнул в воду, забултыхался, как щенок.
— Ага, попался! — ухмыльнулся Кулик и широкой своей ладонью прижал Данна сверху. Мальчик с головой ушел под воду.
— Прекрати! — крикнула Дэйма.
Рабат не издала ни звука, а просто нагнулась и вытащила Данна из воды. Тот сразу принялся отфыркиваться и отдуваться. Кулик засмеялся, выставив зубы. Смеялся и Данн, казалось ничего не заметивший, рвавшийся обратно в воду. Дэйма, однако, взяла малыша у Рабат и отошла от воды, не обращая внимания на его стенания и причитания. На Кулика она не взглянула. Маара быстро ополаскивалась, держась возле Рабат, застывшей по пояс в воде. Рядом с Рабат плавала рубаха-платье, и женщина пристально смотрела на Кулика. Дэйма позвала Маару, и та вышла из воды, отряхнулась, и вода на тунике мгновенно высохла. Дэйма тем временем отгоняла от своих бидонов какую-то женщину, явно примерявшуюся их украсть. Та ухмыльнулась и отошла прочь.
Вышла из воды и Рабат. Вода стекала с ее туники, и цвет одежды быстро менялся от темного, почти черного, до коричневого, слегка серебристого. Вылезали из воды и остальные, а изгнанные животные понемногу возвращались.
Маара посмотрела на Данна. Он смыл с себя пыль, но волосы остались грязными, спутанными. Она чувствовала, что и у нее голова грязна до невозможности. И когда представится возможность ее вымыть — неизвестно. Они двинулись в обратный путь. Дэйма с четырьмя бидонами, Маара, таща за руку Данна, и Рабат. Данн все время оглядывался и ныл:
— Я в воду хочу! Хочу в воду!
— Тебе нельзя туда одному, — сурово отрезала Дэйма, и Маара поняла, какая сложная задача ложится на ее плечи. Она все время должна следить за братом, ни на минуту не выпуская его из виду.
Скоро вернулись в деревню. Попадались в ней дома и побольше, чем у Дэймы, были и меньшего размера, иные совсем крохотные каменные кубики, крытые сухой травой. Некоторые наполовину или даже полностью развалились. Возле каждого дома каменный резервуар, к которому с крыши подходят трубки и желоба.
