Будь я умником из какого-нибудь колледжа, то наверняка бы сейчас выкроил часок-другой, чтобы прикинуть: а какова вероятность встречи двух людей со столь схожими целями в дыре наподобие здесь? За мной же колледжей с универами не числилось, но кости, покер и другие благородные игры в мое образование входили наравне со списком основных шулерских приемчиков — спасибо Пэту Малони и его колоде. Вот и сейчас я вполне явственно расслышал тук-тук-тук-перестук… мысленно поглядел на три выпавшие шестерки… ну и решил, что так — не бывает!
Тем временем в руках у мисс Вей появилась небольшая сумочка.
Я механически взял протянутый девушкой небольшой прямоугольник и секунд пять тупо вглядывался в серую бумажную гладь, на которой не было ровным счетом ничего, кроме троицы мелких клякс в левом верхнем углу. Затем до меня дошло, что у плоских предметов обычно две стороны.
На обратной стороне наличествовал рисунок тушью, а точнее — портрет молодого паренька, моих лет или чуть старше. Насчет паренька, впрочем, я не был уверен — волосы до плеч и узел на макушке оставляли место для вариантов.
Что-то в нём было странное, в этом рисунке. Что-то… но сегодняшнее утро явно не благоволило к людям по имени Кейн. Я сидел, смотрел и чем дальше, тем больше чувствовал себя тупой свиньей. Что-то… рубашка? Ну, воротник непривычного покроя… нет, не то. Плащ? Не, плащ как плащ. Непонятная палка, торчащая из-за плеча парня? Нет, не то…
От отчаяния мне захотелось постучаться лбом о столешницу. Дурацкое чувство… знаешь, что разгадка у тебя прямо перед глазами, но не видишь её, что называется, «в упор!».
На всякий случай я даже потер большим пальцем костяную рамку. Тяжело вздохнул, протянул портрет обратно — и стоило мне вновь увидеть лицо мисс Вей, как злосчастная разгадка сама слетела с моего языка!
Глава 3
По утрам в салуне Хавчика было немноголюдно, да и нелюдь тоже не спешила набиться сюда буйной толпой. Так что на мой выкрик среагировала лишь троица за столом у окна, — судя по бородам и количеству бутылок под столом, они заседали там еще до постройки салуна, — да сам Хавчик. Троица секундой позже вернула свое внимание мухам на окне, гном же глянул на меня… не уверен, но уж больно этот взгляд был похож на одобрительный. Чертов низкорослый расист.
Однако больше всего меня волновала, разумеется, реакция девушки напротив — и она не замедлила воспоследовать.
— Вы не любите выходцев из Поднебесной?
Тон, которым был задан этот вопрос, больше подошел бы какой-нибудь эскимоске — льда в нем хватало на пару айсбергов.
— Нет, мисс, что вы, — поспешно забормотал я. — Люблю… ну, в смысле, не имею ничего против… вчера я даже гоблина целых полдня терпел, — аргумент, на мой взгляд, свидетельствующий об исключительной терпимости к инородцам. — Я просто никак не мог в толк взять, на кого же вы похожи. Клянусь, мисс, ей-же-ей! Не доводилось мне до сегодняшнего дня видеть живого китаез… выходца из Поднебесной.
Это была истинная правда. По слухам, за последние годы китайцы начали в больших количествах водиться на Западном побережье — их начали завозить после 66-го, когда церковники протащили сквозь конгресс поправку о бессрочности упокоения. С нашей же стороны САСШ железнодорожные компании взамен зомби пока обходились ирландцами.
— Я… — девушка испытующе глянула на меня, — верю вам. К сожалению, в вашей стране многие относятся к нам с неприязнью… которую мы ничем не заслужили. Но вы, мистер Кейн, как мне кажется, не похожи на этих людей.
— А что приключилось-то с вашим братом? — спросил я, надеясь поскорее уйти от неблагодарной темы межрасовых отношений.
— Вот его последнее письмо. — Мисс Вей протянула мне лист бумаги, всхлипнула, достала из сумочки платок. Я замер, понадеявшись, что сейчас она снимет очки, но китаянка не стала утирать поток несуществующих слез, а принялась судорожно комкать несчастный лоскут батиста.
В этот раз бумага была хуже, а кляксы — больше, причем они были расставлены на удивление ровными столбиками. Заглянув на обратную сторону листа и не обнаружив там ровным счетом ничего, я, наконец, вспомнил, что китайцы отличаются от нормальных людей не только разрезом глаз, но и хроническим неумением писать по-человечески.
— Мисс Вей, прошу простить, но… я не умею читать на китайском.
— О, извините.
Девушка отложила в сторону получившийся из платка комочек и забрала у меня письмо.
— Лин писал, что ему после долгих поисков удалось найти хорошую работу. Достойную его, как он здесь написал.
— Работу в Пограничье? — уточнил я.
— Нет, в Нью-Йорке.
— Но… тогда что вы делаете в Погребальнце?
— Ищу своего брата, — с легким удивлением отозвалась мисс Вей, — я же вам уже объяснила.
У меня возникло желание срочно проверить свой нос и низ спины — на предмет наличия отсутствия хвостика и пятачка.
— Наверное, я пропустил какой-то важный пункт ваших объяснений, — произнес я. — Ваш брат Лин… двоюродный брат… нашел хорошую работу в Нью-Йорке. Нью-Йорк, если я правильно помню, — это большой такой город и находится он в нескольких сотнях миль от нас, на берегу Атлантики. А вы ищете своего брата в Пограничье. Я правильно вас понял?
— Да, конечно, — подтвердила девушка.
Мне вдруг неудержимо захотелось хрюкнуть, но прежде чем я успел окончательно смириться со своей новой сущностью, мисс Вей добавила:
— Лин поступил на службу к гномам-переселенцам.
Аллилуйя!
Приятно все-таки узнавать, что ты вовсе не такой уж идиот, каким время от времени кажешься самому себе. Можно даже счесть это поводом…
— Мак! — я развернулся к стойке. — Пива мне и даме… чего захочет.
«В очень разумных пределах», насмешливо добавил мной внутренний голос. Конечно, мисс Вей выглядела приличной девушкой, но кто знает, на какой сумме заканчивается это приличие?
Хавчик неторопливо снял с крюка глиняную кружку, сунул её под прилавок и почти сразу же вытащил, уже увенчанную пенной шляпкой.
— Если можно, — тихо и неуверенно сказала девушка, — я бы попросила чай. Мистер Ханко, не могли бы вы передать этому достопочтенному…
— Какой чай вам нужен? — рявкнул гном. Китаянка вздрогнула.
— Не знаю… если у вас есть зеленый…
Мак тем временем уже вышел из-за стойки. В левой руке он тащил мое пиво, а в правой — нечто вроде большой и высокой шляпной коробки разноцветного картона.
— Вот!
Кружка «опустилась» на стол передо мной с такой силой, что её жидкое содержимое по всем законам науки физики, о которых нам толковал мистер Поттер, должно было улететь к потолку, прочие же черепки — разлететься по салуну. Однако кружка была гномья, людской физике не подчинялась, и потому все разрушения ограничились подпрыгнувшим столом.
