Она способна сделать это и сама.
— Здорово, я никогда не видел, чтобы английская леди проделывала это сама. Мой брат сделал выбор даже лучший, чем он думал.
Бросив взгляд на шотландца, Анна испытала искушение поднять вуаль, чтобы он увидел ее неодобрительный взгляд. Затем она увидела широкую улыбку мужчины, в голубых глазах которого сверкали веселые искорки. И ее гнев сразу же улетучился, поскольку эта озорная улыбка напомнила ей о Бонни.
— Вы, кажется, очень многое знаете об английских женщинах?
Он задумчиво кусал губы.
— Я посещал двор вашей королевы вместе со своим братом, так что да, немного знаю. — В его глазах мелькнуло нечто похожее на сомнение. — Но вы не совсем то, что я ожидал, когда мой брат сказал мне, что мы должны привезти вас домой.
Он как-то критически окинул ее взглядом, и это породило у Анны вопрос, чего именно ей, по его мнению, не хватает.
— Поскольку мы не знакомы, я не стала составлять мнение о вас или вашем брате до того, как я с вами встречусь.
Он вскинул бровь. И негромко, чуть насмешливо засмеялся. В глазах его блеснуло изумление.
— Вот теперь я вспоминаю этот тон. Вы, английские женщины, должно быть, произошли от валькирий, потому что внутри вас живут северные ветры. Вы из снега и льда, когда хотите заморозить мужчину словами.
Анне захотелось извиниться, но она сдержалась. Она вспомнила слова Филиппы. Быть откровенным с кем-то из этих мужчин было неразумным, учитывая ненадежное положение ее семьи. Однако и резкости она говорить не стала.
— Меня зовут Каллен. — Он предложил ей небольшой узелок. — Тут есть кое-какая еда. Нам два дня ехать до замка Стерлинг. Вам потребуются силы.
— Спасибо.
Ее голос прозвучал очень тихо, когда она принимала подношение. Каллен прицепил кожаный шнур к полному бурдюку с вином, притороченному к луке седла. Щеки Анны снова вспыхнули, на сей раз она сожалела о своей несдержанности. Она не должна позволять Филиппе брать над ней верх и превращаться в злючку. Однако она не сказала об этом вслух, оставив эти мысли при себе, опасаясь за свою семью и не зная, что может случиться дальше. Ей придется играть свою роль по крайней мере до тех пор, пока родитель не прознает о том, что произошло на самом деле.
Каллен кивнул.
— Добро пожаловать в нашу семью.
Голос его прозвучал хрипло и не очень добродушно. Что ж, она заслужила это за свое высокомерие. Анна почувствовала угрызения совести, когда он направился к своей лошади. Она сожалела об очень многих вещах, которые была не в силах изменить. Все вокруг, куда ни глянь, выглядело отчужденным.
Она слышала немало проповедей о том, что доброта — это ключ к разрешению многих проблем, но сегодня она была в затруднении, какой же способ избрать для того, чтобы разрешить все трудности по-христиански.
Не было ничего добродетельного в ее положении. Все было замешано на грехе, и позором отдавало каждое произнесенное ею слово.
Филиппа поистине отравила ее своей ненавистью; ни одна женщина, у которой есть сердце, не ввергла бы другого человека в подобную ситуацию.
Но осознание этого не могло Анне помочь. Все ее рассуждения и попытки оправдаться тем, что она жертва, не снимали с нее чувства вины, которое она испытывала. Обращение к святым едва ли ей поможет. Тем более что все известные ей святые никогда не поступали не по-христиански, предпочитая этому мученичество.
Даже понимание этого не заставило ее разомкнуть уста. Анна сохранила молчание и села на лошадь, полная решимости играть предназначенную ей роль.
Роль подставного лица.
Глава 4
Граф не объявлял привала до тех пор, пока солнце полностью не зашло. Лишь розовые отсветы окрашивали горизонт, когда он поднял руку, и все лошади остановились. Похоже, его люди в точности знали, что означает его жест, поскольку все спешились и стали разбивать лагерь.
Место, которое он выбрал, было защищено деревьями, кроны которых образовывали своего рода навес. Листьев оставалось немного, но дополняли заграждение несколько громадных высоких валунов, на одном из которых чернели следы сажи. Двое вассалов стали в этом месте разводить костер, двое других собрали всех лошадей в единый табун. Они вынули мундштуки, однако уздечки оставили на месте. Затем за уздечки связали веревками лошадей между собой, чтобы те не разбрелись ночью. Один из вассалов взобрался на скалу и прислонился спиной к стволу дерева. Он вынул из ножен меч и положил его рядом.
Остальные мужчины разговаривали вполголоса, но Анна не могла не заметить, что разговор велся в дружелюбных, веселых тонах. Ощущался явный шотландский акцент в речи. Чувство одиночества стальными тисками сдавило ей сердце, этому способствовала каждая незнакомая деталь, которую она замечала. Вздохнув, Анна направилась к реке. Она слышала плеск и журчание воды, но самой реки не было видно. Ей пришлось подняться на холм, чтобы ее увидеть. Внимательно глядя под ноги, она спустилась с холма.
Винный бурдюк был наполнен не вином, а водой. Однако и вода была благом для пересохших на ветру губ. Наступив ногой на камень, Анна подобрала юбки, чтобы наполнить бурдюк. Ночной воздух овеял прохладой ноги выше чулок, и они покрылись гусиной кожей. Наполнив бурдюк, она выпрямилась и ступила обеими ногами на берег. А когда повернулась, то невольно ахнула.
Она оказалась лицом к лицу с графом. Он стоял всего в двух футах от нее. Его фигура казалась невероятно большой. Анна отпрыгнула от него, не подумав о том, насколько близко находится река. Ее каблуки увязли в илистой почве, бурдюк плюхнулся в грязь, а сама она потеряла равновесие.
Граф выбросил вперед руку и подхватил ее за талию. Теплые сильные пальцы обвились вокруг ее тела и не позволили качнуться в сторону реки. Анна ткнулась ему в грудь, подумав, что, возможно, лучше было бы оказаться в холодной воде. Глаза ее широко раскрылись, когда его правая рука легла ей на спину и выпрямила ее.
— Вы в самом деле хотели убежать ночью?
Не приходилось сомневаться, что в его голосе ощущалась гневная интонация. Он нахмурился, на его лице было написано недоверие.
— Я лишь хотела наполнить бурдюк.
Он фыркнул.
— И вы решили выполнить эту работу, не сказав никому, куда вы направляетесь, чтобы тихонько раствориться в темноте?
— Я ни о чем таком не думала.
Но ей следовало бы подумать. Это была еще одна ошибка. Мэри наверняка послала бы кого-нибудь, чтобы наполнить бурдюк водой.
— Я был бы благодарен, если бы вы остались с моими людьми. Нам ни к чему отбивать вас у людей других кланов, которые могут охотиться за вами. Если вас не пугает вред, который они могут вам причинить, подумайте о той крови, которая может пролиться, когда мы вынуждены будем сражаться за то, чтобы снова вас отбить.
