— Там не очень чисто, — брякнула Дин первое, что пришло в голову. — К тому же, — Дин пришел в голову более веский довод, — ты всегда любил спать в отдельной кровати.
— Любил? — недовольно покосился на нее мистер Гудроу. — Почему ты говоришь обо мне в прошедшем времени?
— Извини, уже привыкла. Ты пропал больше года назад, и мы уже смирились с потерей.
— Быстро же ты меня похоронила, — сквозь зубы процедил Виктор и вставил и рот градусник.
К облегчению Дин, температура спала. Впрочем, то, что Виктор Гудроу чувствует себя куда лучше, чем вчера, стало понятно уже из его повышенной разговорчивости.
— Ну вот, все в порядке, — заставила себя улыбнуться Дин и забрала градусник у мистера Гудроу.
— В порядке? — вытаращился на нее Виктор. — Ты считаешь, что потерять память — это нормально?
— Нет, я так не считаю. Но мы ведь ничего не можем поделать с твоей памятью. А вот с простудой…
— По-твоему, простуда — более тяжелое заболевание, чем потеря памяти?
Дин почувствовала, что теряет терпение, и поспешила ретироваться.
— Прости, я опаздываю. Мне нужно принять душ, отвести детей в школу и ехать к клиенту.
Виктор присел на кровати и посмотрел на нее таким взглядом, словно она задумала его убить.
— Ты снова меня бросишь? — возмущенно поинтересовался он.
— Виктор, может, потом поговорим? — Дин проскользнула к двери и затараторила: — Кстати, если хочешь завтракать, спускайся вниз. Тебе придется походить в моем халате — твоя одежда постирана и досыхает в ванной. Халат висит на спинке стула. Надеюсь, ты найдешь кухню?
Виктор хотел сказать ей что-то еще, судя по его насупленному лицу, не очень приятное, но Дин успела выскользнуть из комнаты.
И зачем я только связалась с этим типом? — думала она, намыливаясь в душе. Если каждое утро будет начинаться с таких сцен, рано или поздно я не выдержу.
Дин ошибалась — она не выдержала гораздо раньше, чем думала, потому что на кухне ее встретил тот же насупленный и недовольный взгляд. Его величество мистер Гудроу восседал на стуле в длинном просторном халате Дин, ожидая, когда его накормят. Надутый вид Виктора, облаченного в ее халат, был более чем комичен. Кажется, это и дети заметили: Мэгги с трудом пыталась сдержать улыбку, да и Дэн косился на гостя насмешливо.
Сам Виктор Гудроу бросил в сторону Дин очередной красноречивый взгляд, в котором читалось: когда же наконец мне подадут завтрак?
Вот черт, выругалась про себя Дин, однако положила в тарелку порцию яичницы с беконом и поставила ее перед Виктором.
— Вообще-то у нас принято самообслуживание, — не сдерживая раздражения, бросила она.
— А это что? — не обратив никакого внимания на произнесенную Дин фразу, поинтересовался Виктор. Он ткнул вилкой в яичницу, выковырял из нее кусочек бекона и потряс дрожащей загогулиной перед носом Дин.
— Бекон, — бодро ответил Дэн, уже съевший всю свою порцию.
— Чудесно, — выцедил мистер Гудроу и брезгливо отложил бекон на краешек тарелки. — А это? — Он приподнял краешек яичницы и пристально посмотрел на Дин.
— Яйцо, — ответила за маму Мэган, решившая, как и брат, что их названый папа забыл столь простые названия.
— О том, что это — яйцо, еще можно хоть как-то догадаться, хотя оно порядочно подгорело. Но бекон… — Виктор презрительно глянул на краешек тарелки. — Если честно, дорогая, я решил, что это — чернослив…
Дин не обладала безграничным терпением.
— Если кому-то в этом доме не нравится моя стряпня, он может готовить сам, — фыркнула она и, забрав из-под носа оторопевшего Вика тарелку, поинтересовалась у детей: — Кто хочет добавки?
Мэган, уже неделю назад твердо решившая сесть на диету, угрюмо покачала головой.
— Я! — закричал Дэн. Несмотря на свое худощавое телосложение он никогда не упускал случая получить добавку или доесть что-нибудь за свою сестру.
Дин поставила тарелку перед сыном и окинула Виктора торжествующим взглядом. В темных глазах мистера Гудроу была написана обида, граничащая с возмущением.
— Я, конечно, понимаю, что покойникам не нужно есть, — процедил он сквозь зубы. — Что покойников можно бросать одних и совершенно не заботиться об их самочувствии… Да, конечно, со мной можно поступать как угодно, ведь я, по-вашему, умер…
— Послушай, дорогой, — язвительно посмотрела Дин на «мужа», речь которого, как видно, должна была вызвать у нее жалость и чувство вины. — А как, по-твоему, вот это, — кивнула она на тарелку, опустошаемую Дэном, — оказывается на столе? Откуда берутся продукты? Они, по-твоему, сами появляются на полке холодильника? А этот дом? — Дин обвела взглядом обветшавшую кухню. — Откуда появляются деньги, чтобы за него платить? У меня нет подпольной фабрики по печатанию фальшивых денег, ей богу, — снисходительно улыбнулась она Виктору.
Он изменился в лице.
— Хочешь сказать, я жил за твой счет? — Его пухлые губы еще сильнее надулись и задрожали от возмущения.
— Нет, всего лишь напоминаю, что я работаю и у меня нет времени на всякие там кулинарные изыски.
— Хорошо приготовленная яичница — кулинарный изыск? — насмешливо поинтересовался Виктор.
Дин смотрела на него и очень жалела, что не может как следует съездить по этой наглой физиономии… Однако в голову ей пришла неожиданная и довольно забавная мысль, которую она поспешила озвучить:
— Если ты считаешь, что я плохо готовлю, делай это сам, как раньше.
— Раньше я готовил? — остолбенело уставился на нее Виктор, и Дин не без удовольствия заметила, что от его былой самоуверенности не осталось и следа.
Мэган, которую капризный «папа» успел порядком утомить, поспешила поддержать мамину идею.
— Конечно, готовил, — посмотрела она на Виктора своими широко распахнутыми голубыми глазами. — И очень даже вкусно.
— Я лопал по три порции твоих пончиков, пап, — гордо объявил Дэн, оторвавшись от яичницы мистера Гудроу.
Дин наблюдала за Виктором и очень боялась расхохотаться прямо в его надутую испуганную физиономию.
— Пончики? — переспросил он Дэна.
— Да. Это такие воздушные кругляшки из теста, а сверху на них, как снег, насыпана сахарная пудра.
— Чудесно… — окончательно поник Виктор. — И что я еще делал?
— Еще…
Если Дэн уходил в фантазию, то погружался в нее с головой, поэтому Дин поспешила перебить сына — на этот раз ей очень хотелось пофантазировать самой.
— Пока я работала, ты занимался домашним хозяйством, — сообщила она растерянному Виктору. — Готовил, убирался, стирал, отводил детей в школу и забирал их…
— Может, хватит? — почти умоляюще покосился на нее Виктор. — Такое чувство, что я тут был у вас вместо домработницы.
