— Это я уже поняла. Но есть вещи, о которых не можешь не думать.
— Например?
— О том, что было и будет. О том, почему что-то случилось именно с тобой. О том, о чем можно только мечтать. И о чем мечтать даже не рекомендуется. И почему Вселенная не сходит со своего пути.
— Ну с этим все просто. Для этого существует мировой порядок.
— Как хорошо иметь маму, которая может ответить на любой вопрос, — улыбнулась я.
Она тоже улыбнулась.
— Любовь всегда будет окружать твою жизнь, — сказала она, — ты только слушай и замечай знаки этой любви. Дикие птицы над океаном, теплый ветер за окном, улыбка незнакомца, ворчание бабушки Аманды — все это проявления любви к тебе.
— Я знаю это, — сказала я.
Я понимала, что она говорит о том, что все будет хорошо. Но я тоже об этом знала.
Бабушка Аманда, любительница дешевых мыльных опер, опять бог знает что устроила.
— А ты не хочешь найти офис где-нибудь рядом с домом, заняться научной деятельностью и быть поближе к нам и к своему ребенку? — поджав губы, спросила она.
— Хочу, — ответила моя мама, — да не все в моей власти.
И, хлопнув дверью, ушла собирать дорожный саквояж.
— О, Фредерик! — обратилась бабушка Аманда к портрету дедушки Фредерика. — Я, конечно, никогда особо не жалуюсь, но ты видишь, как мне тяжело?
Это был запрещенный прием, бабушка Аманда прибегала к нему в самых торжественных случаях. Например, когда хотела показать всем в доме, как она недовольна сложившимися обстоятельствами и не в ее силах их изменить.
Но никакие уловки ей опять не помогли. Ни натравливания на мою маму тети Бетси, ни воззвания к портрету дедушки Фредерика, ни горькие вздохи у кровати больного ребенка.
И только когда мама уехала, бабушка Аманда вошла в мою комнату, села в кресло и с улыбкой сказала, что гордится моей матерью. Я улыбнулась и сказала:
— Я знаю это.
— Не обращай внимания, когда я ворчу на нее, — посоветовала она.
— Я и не обращаю, — призналась я.
— Ну не до такой же степени! — рассмеялась бабушка Аманда.
Без мамы мне особо скучать не пришлось, на следующий день к нам пришел Ричард Камер. Он шумно ввалился в наш дом с шутками и улыбками, но было видно, что ему тяжело таскать ногу, почти целиком закованную в гипс, он чуть не упал на пороге.
Бабушка Аманда отнеслась к его визиту с подозрением. Но надо отдать должное Ричарду Камеру, он ни разу во время своего визита не упомянул о Санди Хоггарде.
Это была его дань уважения к чувствам бабушки Аманды и к ее решению отказать Санди от дома. Ричард Камер принимал ситуацию такой, какая она была, и понимал, что все должно разрешиться само собой.
Но в его визите так же ясно чувствовалась направляющая рука его друга Санди Хоггарда. Даже если они и не обсуждали этот визит друг с другом.
Ричард Камер вошел в мою комнату и сказал:
— Привет, Доминик. Я тут просто проходил мимо.
— Я так и поняла, — улыбнулась я.
Он попытался наклониться и обнять меня в знак приветствия, но мы оба увидели, что это нереально, и рассмеялись. Хотя его положение было явно лучше моего, он мог передвигаться на костылях, а я не могла даже встать с кровати.
— Вот, решил спуститься с гор и узнать у врачей, не снимут ли они мне гипс уже сейчас, — сказал Ричард Камер, показывая на ногу.
Но мы с ним оба понимали, что это шутка. Гипс на ноге иногда надо держать до полугода, и никто бы ему не разрешил снять его уже через месяц.
Так что он спустился с гор только для того, чтобы проведать меня.
— Не удалось уговорить? — спросила я с улыбкой.
— Не удалось, — вздохнул Ричард Камер, — но я не унываю.
Он был такой большой. Наверное, ему было нелегко скакать в горах во время съемок за дядей Санди на костылях.
Я была очень рада его визиту. Он принес с собой дух иной жизни. Жизни, где носят фраки и цилиндры, где рыцари взбираются по веревочным лестницам к прекрасным дамам и где все сказки непременно имеют счастливый конец.
Он принес своим визитом такой заряд оптимизма и бодрости, которого мне теперь надолго хватит. Бывают люди, как источники, их энергия вдохновляет других людей на подвиги. Или хотя бы просто повышает им настроение.
8
На следующий день ко мне пришла загадочная Ванесса.
— Я должна тебя кое с кем познакомить, — сказала она.
— Только когда я встану с кровати.
Ванесса оглядела меня с подозрением.
— А когда ты встанешь?
Как будто мы уже не обсуждали это раз двести.
— В ближайшее время не обещаю.
Она огорченно села в кресло.
— Когда же я тебя с ним познакомлю?
— Когда снимут гипс.
— А когда его снимут?
— С руки через месяц, с ноги — неизвестно.
— Так долго, — вздохнула Ванесса.
— Это с какой стороны смотреть. С точки зрения вечности — совсем недолго.
Она почала головой.
— Ты становишься философом.
— Полежи с мое, тоже станешь философом.
Тогда Ванесса встала с кресла, подошла ко мне, наклонилась и обняла. Она поддерживала меня, и это было здорово.
Но ей уже не терпелось рассказать о своем таинственном знакомом.
— Так рассказывать или не рассказывать? — спросила она.
Я улыбнулась.
— Конечно, рассказывай.
Она кивнула.
— Мы познакомились на экзаменах, — стала рассказывать она, — я уронила сумку, из нее вывалились книги и тетради, вся косметика рассыпалась. И только он один бросился помогать мне все собирать.
— Косметику?
— Книги и тетради!
— А ты хотела, чтобы к тебе весь университет бросился?
— Что-то в этом роде, — кокетливо улыбнулась Ванесса.
— А дальше?
— Он — самый лучший!
— Узнаю тебя.
— У него самое чудесное имя — Аллен Мэйл!
— Слишком мягкое.
— Да, нежное.
Ну вот, ничем ее не проймешь.
— У него карие глаза, темные волосы, прямой нос, мужественный подбородок и обворожительная улыбка.
— Самая обыкновенная внешность.
— Его видеть надо, — вдохновенно улыбнулась Ванесса.
— Чего еще в нем такого необычного?
