Было впечатление, что Филипп слился со своей тенью. Он встал перед большим, в человеческий рост, зеркалом и стал рассматривать себя, а в это время снова и снова в его голове прокручивался их разговор с Люцифером.
— Преемник Дьявола, — пробормотал мальчик и почему-то не понял, что эти слова произнес он сам. Звучание их было ему совершенно чужим. — Нет, не подходит.
— Чертовски не подходит, — отозвалось отражение в зеркале. — Люцифер II.
При этих словах Филипп покинул дворец, чтобы поближе познакомиться с сумрачным миром, в который его занесло.
* * *
Несмотря на то что Преисподняя обнаруживала явное сходство с обыкновенным провинциальным городом, привыкнуть сразу к этому месту было трудно. Взять хотя бы указатели, которые были прибиты на каждом перекрестке: от них у Филиппа по спине бегали мурашки.
Окрашенные морилкой деревянные стрелки указывали дорогу к Холму Кнутов, Болоту Тщеславия, Горам Воплей, Болоту Кошмаров, Долине Виселиц.
Филипп повсюду видел длинные ряды скованных цепью людей, которых кнутами подгоняли похожие на ящеров существа, которых Люцифакс назвал грагорнами. Звон цепей на руках и ногах грешников служил мрачным фоном для громких рыданий и мольбы о пощаде. Но палачи никого не щадили; ответом на мольбу были взмахи кнута.
В центре города настроение было совершенно другим. Можно сказать, оно источало покой и уют.
Колокольчики на дверях магазинов приятно звенели каждый раз, когда заходил покупатель. Кругом были мясные лавки, булочные, лавки сапожников и портных и многое другое, о чем Филипп знал по своему городу. В центре главной площади стоял большой фонтан, вокруг которого на скамейках сидели дьяволы и демоны и мило беседовали друг с другом.
Между домами и магазинами располагались узкие темные переулки, в которых лежали такие густые тени, что свет с улиц туда не проникал. Что-то в этих переулках было таким страшным, что по спине Филиппа побежали мурашки, и он стал обходить их стороной.
Еще были какие-то гроты, выглядывавшие между домами, их он тоже старался избегать. Они напоминали маленькие пирамиды из застывшей грязи, и Филипп чувствовал зло, исходившее от них. На миг краем глаза он заметил длинный блестящий хвост змеи, который тут же исчез во тьме грота.
«Чудовища, — подумал он и заметил, как существо, которое жило внутри грота, уставилось на него черными, как уголь, глазами. — Так вот где живут чудовища».
Филипп быстро пошел дальше и вскоре добрел до небольшого пруда овальной формы, окруженного черными плакучими ивами. В пруду не было воды, зато горел огонь. Беззвучно полыхавший, Как пламенное зеркало, он освещал вечную ночь.
Филипп наклонился над поверхностью пруда и обнаружил, что видит свое отражение в этом плоском костре, как если бы в нем была обыкновенная вода.
Вдруг рядом с его отражением, он повернул голову. Рядом никого не было. Когда появилось чье-то лицо Филипп посмотрел вниз еще раз, то понял, что это было не отражение. Человек находился внизу, в огненном пруду.
— Эй! — Филипп наклонился. Жар от пламенной воды обжег его брови. — Вы меня слышите?
— Да, — ответил мужчина сухим потрескавшимся голосом. Словно горело дерево.
— Кто вы?
Мужчина исчез ненадолго и появился опять. Только сейчас Филипп заметил, что своими толстыми руками он сжимает золотой крест, висевший у него на шее.
Филипп от удивления взметнул брови:
— Вы христианин?
Мужчина кивнул и изменился в лице, так как его поразила боль.
— Тихо. Я должен лежать тихо. Тогда огонь жжет не так сильно. Совсем тихо.
— Почему вы там, внизу?
— Меня зовут Якоб Шпренгер. Я был когда-то германским инквизитором Охотником на ведьм, если по-другому[5].
Еще одна волна огня нахлынула на него, и мужчина застонал.
— Мы охотились повсюду. На женщин, которые сглазили соседа и наслали на него болезнь или неурожай. Повсюду люди видели еретиков, поклонников Сатаны и ведьм, а инквизиция живьем сжигала их, добыв пытками признание в совершении преступлений. Тех, кто не признавался, бросали в реку. Если они выплывали, то это считалось доказательством, что они ведьмы, и тогда их отправляли на костер. Никто не мог ускользнуть. Никто. Поэтому мы и плаваем тут. Плаваем и горим, как те, кого мы преследовали. — Мужчина отплыл в сторону, повторяя со вздохом свой приговор: «Плавать и гореть». «Плавать и гореть».
Филипп постоял немного, глядя ему вслед.
— А ну давай спускайся! Крышу сломаешь, дьяволенок!
Громкий крик заставил Филиппа обернуться. Среди склоненных ветвей плакучей ивы он увидел того старика-дьявола, который поздоровался с Люцифаксом, когда кот вел Филиппа в Замок Сатаны.
Дьявол стоял перед своим домом и махал над головой граблями.
— Ну погоди, вот я тебя поймаю, и уж тогда ты получишь…
На крыше сидел молодой толстенький дьяволенок, который со смехом увертывался от граблей.
Старик-дьявол расправил крылья, но было видно, что он был слишком стар для полетов. Пара взмахов подняла его на полметра в воздух, но потом он медленно опустился.
— В последний раз говорю, спускайся! — грохотал он, и поначалу казалось, что мальчик послушается.
Он расправил крылья и взлетел с крыши. Невероятно элегантно дьяволенок направился к высокому стройному дереву, стоявшему посередине сада. Там сел на верхние ветви и стал рвать и разбрасывать посаду его белые цветы.
— Что ты делаешь? — закричал старик, свирепо размахивая граблями. — Проклятый дьяволенок! Немедленно перестань! Слышишь?
Краем глаза Филипп уловил еще одно движение. Он повернул голову и увидел, что в сад незаметно пробрался еще один дьяволенок, взгляд которого был прикован к яблоне и полусгнившим яблокам, висящим на ветках. Убедившись, что старик все еще смотрит в другую сторону, он взлетел на яблоню и начал наполнять карманы яблоками.
— Эй! — закричал Филипп. — Твои яблоки воруют! Он показал на дьяволенка, и старик дьявол злобно зашипел, заметив хвост, торчавший из кроны яблони.
— Азиэль, берегись! — закричал толстяк, сидевший на березе. — Он тебя схватит!
Азиэль не успел увернуться. Конечно, крылья у старика были уже не те, что раньше, но ноги-то без дефектов, и семью быстрыми шагами он достиг яблони и ухватился за хвост хулигана.
— Думаете, что можете воровать у меня яблоки, да? — прорычал старый дьявол и как следует дернул за хвост обидчика.
