— Нет. — Собеседник явно растерялся от ее многоречивого напора.
— Жалко. А то бы сидел за пасьянсом, и время бы пролетело незаметно, и слышал бы все шорохи, доносящиеся из соседнего номера, где замышляется злонамеренное действо. И запомни: у меня свои планы на этот уик-энд. — Она подтолкнула его к двери.
Стив улыбнулся.
— Уик-энд? Мне придется следовать за тобой по пятам.
— Ни за что! Здесь люди, которые знают моего отца, и я не собираюсь продолжать войну с тобой у них на глазах.
— Мы не будем воевать. Мы заключим пакт о ненападении, а родительская свадьба будет нашим маленьким секретом. — Стив прижал палец к губам.
— Интересно, как ты предполагаешь, я буду представлять тебя своим друзьям? — Раздражение нарастало. — Только не говори, чтобы я представила тебя как старшего брата. Все мои друзья знают, что у меня нет брата.
— Тогда нам придется сказать им, что я твой любовник.
— А что, если мой любовник тот, кому я буду объяснять твое присутствие?
Стив удивленно изогнул брови.
— Это было бы очень неприятно. Но я не думаю, что среди них твой любовник. Ты никогда, как мне кажется, серьезно не относилась к мужчинам-танцорам, в противном случае ты не оставила бы своего избранника. А поскольку никто еще не осмелился занять это место, какое-то время я буду мужчиной твоей жизни.
Лана почувствовала, что краснеет. Стив, видимо, уже все вызнал о Филиппе.
— Ты явно переусердствовал в своих поисках.
— Я люблю знать все. Это дает возможность владеть ситуацией. В данном случае не представляло труда кое-что узнать из твоего прошлого. Мне всего-то и пришлось прочитать колонку сплетен. Если принять во внимание опубликованные факты, то можно предположить, что у вас были испепеляющие отношения. — Стив взял ее за руки и ближе притянул к себе. — Журналисты не соврали, дорогая? Он обжег тебя своей страстью?
— Это не твое дело! — Она высвободилась из его объятий. — Почему бы тебе просто не вернуться домой?
— В Глаустере ты была более гостеприимной. Но смирись с действительностью: я не собираюсь уезжать. — Стивен положил руки на плечи девушки и развернул ее по направлению к спальне. — Надеюсь, сейчас ты переоденешься. Жду тебя через час — мы едем вместе обедать.
Лана вошла в спальню и закрыла за собой дверь. Жаль, что нет засова, чтобы понадежней отгородиться от навязчивого соседа. Что теперь ей остается делать? Придется через час выходить на никому не нужное свидание. С этого ненормального станет затеять скандал, ломиться в дверь, всю округу оповестить об их разногласиях.
Вообще-то она планировала позвонить Филиппу и провести вечер с ним, вспоминая прошлое. Англичанин был ее самым частым партнером на сцене. Мир балета полагал, что они счастливая пара, и сплетничали о каждой детали того, что посчитали за бурный роман. Но злые языки ошибались. Бурным был не роман, а сам Филипп.
Будучи звездой балета, он не привык к отказам женщин. А так уж получилось, что именно Лана стала той единственной, которая отказала ему. Но несмотря на это, а может быть, именно поэтому, он сходил по ней с ума, называл самой желанной женщиной на свете. Филипп мстил за непокорность его воле, было время, когда он буквально преследовал ее, пытался запугать, любыми средствами хотел добиться повиновения. Уступи она, и, возможно, он тут же потерял бы к ней всякий интерес. Нет, Филипп — герой не ее романа.
Но тем не менее, если говорить честно, этот человек ей нравился. Когда Филипп был в настроении, он умел очаровывать. Легкий, веселый, приятный в общении. Но любить? Нет, любить, всерьез отвечать на его чувства — это невозможно. Лана никогда и помыслить не могла, что их может связывать нечто большее, нежели просто симпатия.
Филипп неистовствовал. После того как она дала ему ясно понять, что не желает с ним близости, он не находил себе места. Как так, ему, окруженному поклонницами, ему, звезде национального балета, отказывают во взаимности!
— Не любишь? — говорил он. — Ты просто не знаешь, что такое любить! Иди ко мне, ты почувствуешь мою страсть и не сможешь не ответить тем же. А любовь придет…
— Нет, — отвечала она. — Не от страсти к любви, а от любви к страсти — вот нормальное развитие чувств.
— Глупости! — возражал он, в нервозности сжимая кулаки. — Дитя прошлого века! Моралистка! Кого ты хочешь удивить своими высокими принципами? Меня? Считай, что уже удивила. А теперь расслабься. Иди ко мне, не мучай ни меня, ни себя.
— Нет, — отвечала она. — Если бы были с моей стороны мучения, то не состоялся бы наш с тобой разговор. Для меня секс — это вершина любви. А для тебя — просто минутное удовольствие, не больше.
Да, Филипп никогда не понимал «ее старомодных викторианских взглядов», как он это называл. Во время последнего их уик-энда в Пайктоне он всячески пытался расположить ее к себе: был внимателен и необычайно терпелив. Видимо, надеялся на то, что станет-таки объектом ее любви. И вот снова уик-энд. И снова, значит, предстоит защищаться от его домогательств. Может быть, даже к лучшему, что Стив будет с ней? Но как же смеется над ней судьба: предоставлен выбор между нелюбимым и невыносимым. Второй на данном этапе предпочтительней.
3
Стивен легко маневрировал на своем автомобиле среди потока машин. И куда так торопится? Стоило ли устраивать такой слалом на шоссе, чтобы десятью минутами раньше прибыть на стоянку около итальянского ресторана? Лана пыталась уговорить его ехать медленней. Он будто не слышал ее.
Наконец их недолгий, но неспокойный путь завершен.
Стив сделал заказ сам. Заказал уйму каких-то неведомых блюд и бутылку кьянти. Лана не стала спорить. В основном из-за того, что жутко проголодалась, а чудесный острый запах чеснока и оливкового масла, витавший в воздухе, заранее предполагал, что готовят здесь вкусно.
В молчании сидели они, ожидая заказ. Первой заговорила Лана.
— Вы так пристально смотрите на меня, мистер Сейвин…
— Это что, наказуемо? Уверен, ты сама знаешь, что очень красива.
— О? Вообще-то твой странный взгляд наводит меня на мысль, что у меня что-то не в порядке на лице или с прической. Твои глаза строже твоих слов.
— Неужели ты не привыкла к восхищенным взглядам, будучи танцовщицей?
— Это немного другое. Ведь аудитория смотрит на тебя из затемненного зала, а не с расстояния одного ярда.
Когда принесли заказанное, разговор прервался. К счастью для Ланы. Неожиданный комплимент заставил ее почувствовать себя неуютно. Ей привычней и легче было общаться с ним как с противником.
Но, оказывается, в состоянии временного перемирия можно найти вполне удобные темы для разговора. Они обсуждали необычные блюда, поболтали об интерьере ресторана, о погоде. Потом прервали беседу, отдав свое внимание телячьим фестонам с лимоном и сыром.
